Вестник гражданского общества

          Пресса пестрит заголовками о воссоздании адмиралом Чирковым Средиземноморской эскадры. Единственная российская военная база за пределами бывшего СССР – пункт материально-технического обеспечения ВМФ РФ - находится как раз на Средиземном море, в сирийском Тартусе, где пока относительно тихо. Хотя для генералов это место всегда было неспокойным. В 2008 году там застрелили советника Асада по национальной безопасности Мухаммада Сулеймана, в 2010 году похитили, а затем убили заместителя начальника ГРУ Юрия Иванова. В Дамаске перебои с Интернетом, но со знакомыми в Тартусе я общалась на днях. Они утверждают, что российских военных моряков там уже нет. Все, что сумели, якобы погрузили на корабли, которые пока ушли в Латакию, где до 1991 г. располагалась база Средиземноморской эскадры, база, которой там больше нет. Об этом говорит весь Тартус, но пресса и командование обсуждают будущее воссоздание эскадры. Зато мы делаем ракеты…
          Другая популярная тема – нападение на худрука балетной труппы Большого театра Сергея Филина. Большой театр – не какой-то захолустный ПМТО флота. Большой – один из важнейших стратегических объектов страны, связанный подземной железной дорогой с Кремлем, Лубянкой, Академией Генштаба и правительственным аэропортом. Это Мариинка занималась такими мелочами, как подготовка цесаревича к законному браку. Большой обеспечивал подписание важнейшего документа ХХ века – пакта Молотова-Риббентропа, оперативную разработку наиболее влиятельных лидеров Запада… Специальные службы США используют для постановки «медовых ловушек» потенциал Голливуда, но им всегда не хватало рафинированности и элитарности балетной труппы Большого.
          Официальная версия нынешней истории звучит примерно так: ведущий солист Павел Дмитриченко, гражданский муж солистки Анжелины Воронцовой, был недоволен тем, что она не получила партию Одетты, в связи с чем организовал покушение на Сергея Филина. Для далекой от балета общественности версия звучит убедительно по двум причинам. Во-первых, «понаехали тут» (Воронцова приехала из Воронежа), а во-вторых, сами понимаете, ох уж эти актерские африканские страсти.
          Насчет накала африканских страстей у меня есть определенные сомнения: артисты балета – люди более сдержанные и дисциплинированные, чем, скажем, люди в погонах. Статус Воронцовой позволяет ей претендовать на партию главной героини «Лебединого озера» с очень большой натяжкой. Да, она солистка, но не первая солистка, не ведущая солистка и уж тем более не прима-балерина. В «Лебедином озере» она танцевала русскую невесту, одного из трех лебедей и одну из сверстниц принца. Одетта – партия примы.
          Если провести аналогию с армией, то мотив преступления в официальной версии выглядит так: молодой майор, несмотря на натянутые отношения в штабе, почему-то претендовал на генеральскую должность, и не получив ее, пошел вразнос. Слабовато. Воронцова хорошо смотрится, в частности, в результате ее плодотворного сотрудничества с Цискаридзе. Однако далеко не каждый, даже самый дружелюбный художественный руководитель, сумеет разглядеть в этой жизнерадостной красавице неземную Одетту. Как Воронцова, так и Дмитриченко все это прекрасно понимают. При этом Воронцова, в отличие от многих других, обоснованно попала в театр – как победитель профессионального международного конкурса, причем ее педагог-репетитор втолковал всем, что для каждой партии – свое время.
          Кстати, партия Одетты, в нарушение субординации, все же предлагалась Воронцовой – при условии, что она оставит своего педагога-репетитора Цискаридзе, создав, таким образом, условия для его увольнения (артисты якобы не хотят с ним работать). Вторым ходом этой незамысловатой комбинации, разумеется, стало бы назначение заведомо ей неподходящего педагога, и как следствие – профессиональная деградация подающей большие надежды артистки, которая не сумела бы себе позволить на свое мизерное жалование частного репетитора соответствующего уровня.
          Поэтому на месте следователя я бы оставила розовые сопли и прочие романтические бредни, а рассмотрела более земные мотивы. После развала СССР Большой театр, как и прочие хозяйственные объекты, в том числе стратегические, стал объектом распила для тех, кто был поставлен их охранять. Речь идет об «эффективном менеджменте» бюджетных денежных потоков и о профессионализме. В случае с Большим театром речь идет еще об одном ценном ресурсе: элитной и рафинированной сексуальности различной ориентации, позволявшей КГБ СССР вербовать агентов влияния, а новым хозяевам – приманивать деловых партнеров. Для этого и формировались пять составов труппы, тогда как в постановках заняты от силы два.
          При КГБ СССР существовало своеобразное разделение труда: одни работали на сцене и привлекались для «медовых ловушек» только в особо важных случаях, другие же использовали прикрытие Большого для работы в качестве «ласточек». Новое руководство пытается все смешать в этом доме. Старые кураторы постепенно уходят, а новые, судя по сообщению  Волочковой, превращают весь театр в большой публичный дом, причем, на совершенно дилетантском уровне. Например, в получившем широкую огласку случае, произошедшем в Париже, руководители Большого театра имели все шансы попасть за решетку за сутенерство.
          Как напомнила в своем интервью А. Волочкова, криминальные методы были в ходу в Большом театре задолго до прихода на должность С.Филина. Кстати, о должности: г-н Филин занимал должность художественного руководителя, т.е. принимал на работу и увольнял сотрудников, распределял роли, являясь при этом председателем профсоюза. Таким образом, жалобы на нарушения трудового законодательства артисты Большого театра до сегодняшнего дня могли бы направлять разве что в Спортлото. В свою бытность премьером председатель профсоюза С.Филин отличался тем, что не пришел вовремя практически ни на одну репетицию. Однако в качестве худрука он занимается в основном сбором с артистов объяснительных за опоздания на 30 секунд и прочие действительные, а чаще мнимые нарушения трудовой дисциплины, чтобы держать каждого на крючке.
          Волочкова лично получала угрозы, а ее партнер Е.Иванченко был избит, но результаты расследования не предъявлены публике до сих пор. Любопытно, почему? То ли никого не нашли, то ли добрались до службы безопасности одного из спонсоров и решили дальше не искать? Полагаю, что последние события – прекрасный повод для Следственного комитета отчитаться о проделанной работе.
          Причина раздутости штата Большого театра заключается не только в необходимости лишить крепостных актеров иллюзий об их незаменимости. Дочь или любовница – балерина Большого театра – неплохая финтифлюшка для массирования эго коммерсанта; расценки известны, и, судя по инсинуациям, которые не уточняла, так как мне это ни к чему, обращаться следует к тому же С.Филину. Об этом никто не пишет, но на людской роток не накинешь платок, и факт, что вопрос решается. Во всяком случае, Москва полнится слухами, будто любая балерина, вышедшая замуж за достаточно обеспеченного человека, теперь может без труда устроиться в Большой театр. Жалования там, правда, такие, что «вступительный взнос» за всю службу не отобьешь, и как раз по этой причине: если брать лишь тех, кто нужен для работы и умеет это делать, то жалования артистов можно увеличить втрое. Состав труппы Нью-Йорк Сити балет в два с половиной раза меньше (100 артистов по сравнению с 250 в балетной труппе Большого), а спектаклей они ставят гораздо больше.
          Ладно бы числились, но на сцену не лезли. Однако кто платит, тот заказывает музыку, и на результат без слез не взглянешь. Как-то я испортила себе вечер, проведя его в Большом: кордебалет выглядел так, будто люди впервые встретились на сцене. Не в этом ли причина сокращения количества зарубежных гастролей?
          Для государственной инспекции труда не составило бы никакой сложности проверить обоснованность штатных и внештатных единиц, установить, кто был трудоустроен по творческому конкурсу, а кто – непонятным образом, однако нечто загадочное инспекторов удерживает. Неужели интересы Александра Антоновича, Генерального директора Фонда помощи российской милиции, тестя г-на Филина, отца артистки кордебалета Марии Прорвич, являющегося всего-навсего оптовым поставщиком оборудования для МВД и ФСБ? Хотя вряд ли, так как Филин пришел на уже выстроенную систему, и при нем все разве что вышло за рамки приличий.
          Инспекция должна задать руководству балетной труппы Большого театра простой вопрос о соответствии штатного расписания количеству спектаклей. В связи с конкретными уголовными делами г-н Иксанов, Следственный комитет и прочие заинтересованные лица пытаются отвлечь нас от суровой действительности и убедить, что мир – театр, а люди в нем актеры. Однако в нашей реальности все проще: делаем мы ракеты или балет – разница лишь в масштабах распила.