Религиозная политика в современной России

Солодовников, Лункин, Элбакян, Чаплин. Фото: М. Ситников

          Осенняя пора в нашей общественной жизни, в отличие от готовящейся отойти ко сну природы, как известно, отличается повышением активности. Одним из признаков этого можно счесть и организацию в Славянском правовом центре круглого стола на тему «Религиозная политика в России: от свободы совести к обязательной государственной идеологии?», который состоялся 22 сентября.
          Согласно предварительному пресс-релизу, очередная встреча ученых, общественных деятелей и представителей религиозных организаций в присутствии журналистов состоялась в рамках Общероссийской бессрочной акции «Инквизиторам - нет!», об открытии которой было объявлено 22 апреля 2009 года. Еще летом акция вызвала неожиданно широкий резонанс в стране, о ее поддержке продолжают заявлять и граждане, и организации, а счет сторонников деклерикализации страны давно идет на тысячи. Кроме того, эта правозащитная кампания помогла и продолжает помогать множеству наших соотечественников открывать для себя некоторые стороны нашей действительности. Это касается, в частности, настойчивого насаждения в общественное сознание новой идеологии, слишком похожей на давно знакомую большевистскую. Правда, основанную уже не на спекуляциях марксизма-ленинизма, а на новом мифе о некоем исключительном праве и возможностях, которыми обладает религиозная институция в определении дальнейших перспектив государственного строительства и общекультурного развития Российской Федерации.
          Наиболее часто упоминается в этом контексте Русская православная церковь - Московская патриархия (РПЦ МП), что не должно удивлять, так как в плане административно-финансовой состоятельности и по степени идеологической активности с этой религиозной организацией не сравнятся все остальные вместе взятые. Значительность роли РПЦ МП в деле клерикализации страны можно сравнить только с размерами ставки, сделанной на квазиправославную идеологию высшими должностными лицами политического режима. Этими обстоятельствами и объясняется пристальное внимание общественности к политической активности конфессии, столь откровенно демонстрирующей свои претензии на контроль над всеми сферами светской жизни.
          Отношение наших соотечественников к повальной православизации, напоминающей в чем-то коллективизацию первых лет советской власти, оказывается более реалистичным, чем в прошлом веке. Наши современники уже не склонны полагаться на общечеловеческие «честь и совесть», к которым апеллировало российское крестьянство, натыкаясь на винтовки и наганы мародерствующих красноармейцев. Разумеется, у клерикалов тоже есть сторонники, некоторые из которых принимали участие и во встрече за круглым столом. Но, во-первых, это сторонничество не «остервенело матросское», а, скорее, трусовато-прагматичное. Во-вторых, в свете осмысления людьми все новых и новых реалий развивающегося системного кризиса, таких добросовестно обманывающих себя людей в последнее время становится все меньше. Собственно, сам круглый стол замечательно продемонстрировал это широким разнообразием аспектов, в которых рассматривался заявленный круг вопросов его участниками.
          К примеру, чего стоило одно только выступление редактора информационного портала «Современное Древлеправославие», представителя Союза старообрядческих начетчиков Алексея Шишкина, который кратко обрисовал абсурдность самой идеи обучения религии в светской школе. Надо сказать, что это выступление представляло особый интерес - ведь, мнение известных своей набожностью и, одновременно, светской ученостью староверов весьма показательно в качестве позиции искренне верующих российских православных христиан.
          «Реальное состояние нашего общества, реально происходящие в нем процессы покрываются словесным туманом, отчего создается ирреальная картина, и адекватная реакция общества оказывается просто невозможной, потому что люди совершенно не понимают, что происходит. Говорят об усилении религиозного фактора в общественно-политической жизни России. Но что считается усилением религиозного фактора? Возрастает ли религиозность на самом деле? Сомневаюсь. Насколько мне известны мнения ученых религиоведов, и они тоже роста религиозности не наблюдают. Значит надо вести речь о клерикализации, по-видимому, хотя, может быть, и уточнять понятия», - так высказывался Шишкин в отношении самой постановки вопроса о насаждении религии в светском обществе.
          А затем вполне справедливо предложил определиться с тем, что же понимать под проблемой преподавания религии в школе. «И снова море вопросов, - замечает Шишкин. - Школа, по сути, это мирское учреждение, созданное для социализации каждого нового поколения. То есть сугубо светское заведение». Поэтому нетрудно предположить, что инициатива такого преподавания не столько церковная, сколько исходящая от светской власти. Но, «чего же хочет государство от религии? Либо это реальное построение конфессионального общества, как бы к этому не относиться - с одним господствующим вероисповеданием и несколькими, так сказать, второстепенными. Такая модель может нравиться или не нравиться, но и с этим надо тогда определиться, так как это было бы и демонстрацией демократических ценностей, и сохранением преимущества одной традиции (...) Но мы видим, что конфессионального государства не строится, жизнь строится на либеральных основах, не совместимых, а то и противоположных религиозным традициям не только православия, но и других религий России. Тогда клерикализация – всего-навсего, лишь пропагандистский бантик. Но какая же тогда задача ставится этим введением курса религии в школе? Введение детей в религиозную жизнь традиционных конфессий, либо молодежь должна получать элементарные религиоведческие знания? Инициатором введения курса выступает у нас РПЦ МП. Что она хочет от введения этого курса? Введение Закона Божьего в продолжение традиции, либо это религиоведческий курс, который должен стремиться к объективности - объективистский курс? РПЦ утверждает, что хочет не Закон Божий, но и сама, наверное, в это не верит, так как элементарный анализ учебных пособий показывает, что это попытка создать его осовремененные версии. Современные идеологи ОПК уверяют, что светскость курса гарантируется тем, что в нем не предусматривается религиозная практика, участие в религиозных церемониях и не предусматривается вовлечение в религиозные объединения? Однако, как можно говорить что отсутствует религиозной практике обучение, если практически весь курс посвящен молитвам, праздникам, устройству храма например? Это же, очевидно, что весь сыр бор затеян как раз для того, чтобы направить учащихся в религиозное объединение РПЦ МП, для чего и прилагает церковь все эти огромные усилия!»
          Отметив, что общество реагирует на внедрение религии в школу весьма болезненно, Шишкин заметил, что против этого «с довольно серьезной критикой выступают изнутри РПЦ МП». Объективные представители церкви мотивируют это, по его словам, отрицательными результатами опыта преподавания Закона Божьего до советской власти, нехваткой учителей, неразработанностью курса, отсутствием необходимого опыта. Да и, «эффективность воспитания детей РПЦ МП, даже в конфессиональных молодежных школах, где созданы, казалось бы, идеальные условия, где родители религиозны и вместе с детьми принимают участие в церковных таинствах, - по словам выступавшего, - крайне низка». Как заметил отвечая на прямой вопрос из зала еще один представитель Союза старообрядческих начетников, Андрей Езеров, «старообрядцы относятся к введению ОПК крайне неодобрительно».
          Как и Алексей Шишкин, многие участники круглого стола не скрывали своего беспокойства по поводу того, что принято называть «нравственным состоянием общества». Ни для кого не новость, что в жизни любого социума бывают периоды кризисов, которые всегда серьезно отражаются на отношении людей к морали. Как правило, моральные нормы начинают массово игнорироваться, независимо от того, осознанно это происходит, или нет. Нечто подобное, как известно, Россия уже переживала в начале советского периода, когда на волне «освобождения от царизма» под видом символов «былого порабощения» разрушались основы многовековой культуры. Если мебель, иконы, религиозные книги и прочее разграбленное имущество «эксплуататоров» использовалось для утилитарных нужд, то такие основы морали, как сострадание и уважение к человеческой жизни, воспринимались людьми, подвергшимися массовой истерии, чем-то ненужным. Нечто подобное, хотя с претензиями на «цивилизованность», происходит и сегодня. Уровень массовой культуры ориентирован на безвкусицу, идеалы общества потребления, изобретенные большевистской пропагандой в качестве «порочного стиля жизни стран мирового капитализма», стали действительными идеалами громадной массы наших, преимущественно молодых, соотечественников. Понятно, что соответствуют этому и нормы неписаной, но легко усвояемой в таких условиях морали.
          В атмосфере государства, где благодаря реваншистскому политическому режиму развалена экономика, практически отсутствует рентабельное производство, а большинство населения живет на грани нищеты, главной жизненной целью людей автоматически становится материальная состоятельность. Поэтому вовсе не удивительно, что в обществе, где растет организованная преступность, а режим процветает за счет коррупции, критерии человеческой нравственности в глазах молодежи и, что самое печальное, детей, начинают выглядеть просто неактуальными.
          «Россия не то что идет в ад - она уже практически в аду, - говорил в своем выступлении председатель Российского Союза евангельских христиан-баптистов Юрий Сипко. - Но, мы хотим идти к детям и предлагать им какую-то нравственность. А сами мы на кого похожи? Ведь, дети с семи лет знают, что мы - обманщики, развратники и лгуны. Что, надев священнические рясы, мы врем. Врем, взяв в свои руки власть в стране - светскую и религиозную, политическую, культурную. Да нам самим нужно очищение!»
          Пафос известного религиозного лидера не нуждался в копировании. Но, судя по некоторым другим выступлениям, в том числе и ориентированным противоположно, ту же правду о создавшейся ситуации в обществе ощущают в глубине себя многие. Даже протоиерей Всеволод Чаплин после долгих слов о важности сосуществования верующих и неверующих и сомнительной трактовке конституционных норм в вопросе светскости нашего государства, заметил: «Никогда долго не стояло то общество, в котором была сильной только центральная власть - персонифицированная или неперсонифицированная. Везде есть механизмы, которые позволяют влияние этой власти уравновесить. Но только нужно, чтобы эти механизмы были созвучны воле народа и созвучны его традиции. Потому что, если искусственно кто-то пытается пересадить одну политическую традицию на другую совершенно почву, в другую реальность, это неизбежно приведет к фиаско, которое у нас и имело место в 90-е годы».
          И очень странно было наблюдать на фоне этих высказываний, как некоторые участники обсуждения тщетно пытались сформулировать свои представления об обучении религии в светской школе как некую панацею от духовной катастрофы. Разумеется, это ни в коем случае не относится к выступлению известного персонажа отечественного православно-патриотического бомонда «исламоведа» Романа Силантьева. Член пресловутого Совета сектоведов при Минюсте РФ в присущей ему откровенной и легкой манере обвинил широкие круги российской общественности в скудоумии, а научное сообщество религиоведов в болезненной мнительности, хотя и начал свое выступления с признания, что чувствует себя на круглом столе «экспонатом».
          Вообще-то, если бы Силантьева не было на обсуждении, его, вероятно, «следовало бы выдумать». Пусть и ради контрастности, которой, наверное, было недостаточно, если учесть, насколько глубоко сторонники клерикализации общества сами дискредитировали свои собственные инициативы в глазах специалистов и обывателей за последние несколько месяцев.
         «Критика становится все менее и менее конструктивной, - заявил, тем не менее, «сектовед». - Если раньше пытались претензии обосновать и к церкви и к государству, то сейчас этого даже не пытаются делать. ... Считают, что все православные сволочи и фашисты, а все чиновники коррупционеры. В общем, фашистское государство, и чего с него, собственно, взять...».
          Тот уровень «простецкой откровенности», при котором компетентные собеседники обычно просто лишаются дара речи, Роман Анатольевич демонстрировал ярко, но недолго. Однако участникам встречи, для многих из которых и сам «сектовед», и процесс клерикализации являются объектами изучения, удалось «узнать много нового». Вот несколько таких откровений Силантьева. О внедрении обучения религии в школы: «На самом деле религия в школе приветствуется и вводится не только православной церковью, но и другими крупнейшими религиозными организациями. Надо заметить, что к этим крупнейшим религиозным организациям у нас 90% населения относится. Даже по зарегистрированным религиозным организациям оно 75% составляет.» (без комментариев). О деятельности Совета сектоведов при Минюсте: «… прошло полгода - за эти полгода наш экспертный совет дал путевку в жизнь религии езидов, и в Ярославской области, наконец, их зарегистрировали» (принадлежность к езидизму устанавливается по факту рождения). По поводу Общероссийской акции «Инквизиторам – нет!»: «…какая-то паника иррациональная у людей развивается. Потому что они видят, что церковь усиливается, причем усиливается совершенно естественным путем, никого не дискредитируя, никого не дискриминируя.» (о многочисленных фактах нарушения Конституции, дискриминации прав граждан и пренебрежении к законодательству со стороны клерикалов в России опубликованы сотни документов). В адрес тысяч граждан, поддержавших Общероссийскую кампанию: «Короче говоря, это альянс части религиозных меньшинств и воинствующих атеистов. Альянс - забавно, можно посмотреть в интернете есть такой сайт Атеист, где они находятся в альянсе с язычниками. Атеисты против православных в альянсе с язычниками. Вот сейчас они все в такой ситуации: то есть, атеисты, сатанисты и к ним записались все остальные. Единственная альтернатива православию, это все они единым фронтом.» (без комментариев).
          В общем, в лице г-на Силантьева представительство Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ лишний раз ярко продемонстрировало уровень «экспертов» этого органа. Тем более что до предоставления слова «сектоведу» на круглом столе прозвучало выступление религиоведа - доктора философских наук, профессора Екатерины Элбакян.
          Являясь представителем научного сообщества, профессор Элбакян не скрывала, что она является категорическим противником введения ОПК в школах, и указала на такое явление современной российской действительности, как разобщение людей по религиозному признаку. «В социологии религии в ряду функций религии рассматриваются интегрирующая – то есть, объединяющая единоверцев в общину и более широкие сообщества, и дезинтегрирующая - разъединяющая общество функция по вероисповедному признаку. В такой поликонфессиональной и многонациональной стране, как Россия, введение обучения религии в светской школе означает недопустимый риск. Это настолько серьезно дополняет ряд уже существующих факторов конфликтогенности, что создает угрозу всему обществу, независимо от отношения людей к религии. Думаю, что большинство присутствующих здесь знает что конфликты на религиозной и национальной почве, даже после их искусственной ликвидации, тлеют еще в течение нескольких поколений, передаются на бытовой почве из поколения в поколение, оставаясь бомбой замедленного действия». Однако, «нельзя бросаться и в другую крайность, - считает Элбакян. - То есть, как в советское время, избегать любого упоминания о религии, чтобы дети вообще не задавались подобными вопросами. Но, для преподавания знаний о религии в школах требуется беспристрастный, объективистский подход, под которым я понимаю ключевой принцип научного религиоведения. Он состоит в заключении трансцендентного «в скобки» : мы не рассуждаем о том, есть Бог или его нет, нужно или не нужно, хорошо или плохо верить в Бога. Мы изучаем лишь религию, как социально культурный феномен в развитии общества и рассматриваем историю религии именно через эту призму. Мы не касаемся атрибутов Бога, доказательств бытия Бога и подобного, потому что этим занимается теология или, по-русски, богословие. Вопросы Бога и веры в него - это не предмет религиоведения и ни в коем случае не объект светского изучения религии. Преподавание в школах у нас основано на передаче знаний - то есть, если говорить о религии, то светских научных знаний о ней».
          Интересно, что хотя религиоведы, по словам Екатерины Элбакян, поддерживают положение, что в конкретных регионах максимальное внимание желательно уделять религиям, которые там доминируют, активнее всех против этого выступают религиозные организации РПЦ, стремящиеся к внедрению ОПК. И это обстоятельство только подтверждает убежденность представителей Союза старообрядческих начетчиков, что истинной целью клерикалов является не передача знаний о религии, а конфессиональная «дрессировка» потенциальных будущих адептов мощной религиозной структуры.
           В контексте методологии стоит упомянуть и о том, что способы клерикалов не всегда бывают такими изящными и завуалированными, как в случае с подменой культурологического курса культовым. Когда беседа за круглым столом коснулась этой темы, сторонникам клерикализации не было повода сетовать на недостаток конкретики. Во встрече принимали участие два гостя круглого стола, которые в разной мере, но непосредственно оказались пострадавшими от клерикальных экспериментов. Петр Царьков, дочь которого по ходатайству известного московского священника определили в православную гимназию св. Василия Великого против воли отца, сообщил о конкретных фактах нарушения норм действующего законодательства, как самими клерикалами, так и церковным учебным заведением. А журналист Олег Дементьев рассказал о попытке отчуждения сотен гектаров государственных земель в пользу Спасо-Елизаровского женского монастыря и о предании его – некрещеного россиянина - «анафеме» за разглашение церковной тайны через местные СМИ руководством Псковской епархии РПЦ. Свои вопросы, накопившиеся к клерикалам, оба российских гражданина предпочли задать через суд, в который были вынуждены обратиться с соответствующими исками. Однако, у присутствовавших на встрече сторонников клерикализации такие свидетельства, разумеется, не вызвали особого восторга. Они столь настойчиво пытались перебивать выступающих, что ведущий круглого стола был вынужден просить тех ограничиться лишь краткими сообщениями во избежание скандала.
          Тем не менее, из песни слова не выкинешь: идею преподавания религии в светской школе и насаждения нравственности в массы исключительно силами клерикальных организаций отстаивали всего трое выступавших на круглом столе – председатель Синодального отдела РПЦ по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин, член Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы и глава правозащитного (!) центра Всемирного Русского Народного Собора Роман Силантьев и президент Всероссийского фонда образования, эксперт Государственной думы по вопросам образования Сергей Комков.
          Остальные участники, среди которых кроме уже упомянутых можно назвать руководителя Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН профессора Анатолия Красикова, главного редактора журнала «Религия и право» Анатолия Пчелинцева, старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН, руководителя проекта «Энциклопедия современной религиозной жизни России» Сергея Филатова, действительного государственного советника РФ I класса Андрея Себенцова, кандидата исторических наук, заместителя координатора Содружества Евангельских Христиан России (СЕХР) по внешним связям, науке и образованию пастора Владимира Солодовникова, инициатора Обращения родителей против обязательного введения «Основ православной культуры» Владимира Абдрашитова (всего более 20 человек), отнеслись к возможности спасения нравственности россиян и обустройства всеобщего культового образования силами клерикалов далеко не восторженно. Во всяком случае, как выразился на этот счет один из последних выступающих на круглом столе, «если говорить о нравственном влиянии религии, то без веры никакого такого ее влияния быть не может».