Вестник гражданского общества

300 шагов к свободе или на свободе?

          Сегодняшнюю задачу правых демократов, к которым я себя отношу, я вижу в том, чтобы создать единое массовое общественное объединение правых демократов (далее будем говорить просто о «Движении») и консолидировать вокруг него электорат. 
          Основой нашего объединения должна стать единая Программа. Жаль, что работа над такой Программой не началась с широкого обсуждения ее назначения и структуры. Вместо этого нам предложили уже готовый проект Программы под названием «300 шагов к свободе». Предлагаю коллегам – правым демократам - рассмотреть ее внимательно.
          Прежде всего, не вполне понятно, о какой ситуации говорит проект этой Программы. О той, когда демократы еще не у власти, и, следовательно, в нем описывается, что должна бы сделать власть еще до того, как она станет демократической? Но сама, из благих побуждений, бюрократическая власть этого делать не будет. Значит – маниловщина.
          Или о ситуации, когда правые демократы уже у власти, и это описание того, что они тогда должны делать? Конечно, нужно заявить, зачем власть правым демократам, т.е. что необходимо обществу, что можем сделать только мы и только после того, как придем к власти. Но это не может быть главным содержанием Программы, иначе мы уподобляемся придворным прожектерам, над которыми сами смеемся.
          По-моему, необходимый программный вопрос – как из нынешней ситуации прийти «в эту пору прекрасную».
          Чтобы ответить на него адекватно, прежде всего, надо понять, что время реформ сверху прошло. В конце 80-х – начале 90-х годов бюрократия не сопротивлялась реформам, а динамичная часть бюрократии их поддерживала, потому что: а) рвалась к собственности, б) пребывала в растерянности и не видела выхода, в) не представляла себе, что может быть отодвинута от власти хотя бы на день. Теперь ситуация противоположная: бюрократии надо сохранить и приумножить собственность, у нее есть полная уверенность в прочности власти и в своем исключительном праве на власть, но есть и свежий страх утраты власти и живые примеры у соседей.
          Только активизировав гражданское общество, научившись контролировать власть и давить на нее на каждом уровне, заставляя ее делать то, что нужно обществу, мы изменим тенденцию развития, перестанем удаляться от цивилизованного общественного устройства и начнем к нему приближаться, и, наконец, создадим цивилизованную власть, которая будет служить обществу. Это можем сделать только мы – правые демократы. Если мы этого не сделаем, то Россия придет в тупик, из которого потом придется вырываться через очередную революцию со всеми ее «издержками».
          Такой подход отвечает и новому содержанию необходимых реформ. В начале 90-х годов наиболее удались те реформы, у которых основным содержанием было что-то разрешить, которые не оставляли места для произвола бюрократии: выборы, свобода слова, свобода объединений, свобода совести, свобода передвижений, свобода предпринимательства, освобождение цен, приватизация жилья, покупка и продажа валюты.
          Теперь необходимы реформы со сложнейшими механизмами, при реализации которых не обойтись без бюрократического «творчества». Заставить бюрократию выполнить свои обязанности не для себя, а для общества, не «как всегда», а «как лучше», может только гражданское общество. Значит, наша задача – не захватить власть, опираясь на меньшинство, воспользовавшись каким-то стечением обстоятельств, и потом, как большевики 100 лет назад, насиловать общество, «доказывая», что правы мы и только мы. Нет, наша задача - прийти к власти, убедив большинство, желательно, опираясь на национальное согласие по базовым ценностям. Ведь мы - демократы.
          Задача объединительной Программы демократов – дать ответы на следующие вопросы:
          1) что в российском обществе и государстве сегодня - как всегда, и что по-новому, в частности, какие основные политические силы сегодня существуют в России, каковы их цели, что у них общего и чем они различаются идеологически и политически, на словах и на деле; как нам выстраивать цивилизованные отношения с левой оппозицией на разных этапах завоевания власти;
          2) поскольку для достижения наших целей необходимым организационным инструментом является Движение, а для полноценного участия Движения в политической жизни придется внутри него создать и правую демократическую партию - какими должны быть Движение и эта партия;
          3) как наше Движение и наша партия должны жить и действовать в течение того немалого времени, пока мы весьма далеки от власти, чтобы защищать права граждан от все более разрастающейся бюрократии; не допустить установления очередной тоталитарной диктатуры, переломить тоталитарные тенденции и повернуть страну к демократии и реализации правой идеологии; добившись этого, не угодить снова в диктатуру бюрократии в ее левом или любом ином очередном обличии.
          4) что из того, что мы предполагаем осуществить, можно сделать, только придя к власти.
          Предложенный проект Программы подробно (300 шагов - слишком подробно?) отвечает на 4-й вопрос, на 1-й вопрос отвечает неполно и бессистемно, а 2-й и 3-й вопросы даже не ставит, и это его принципиальный недостаток.
          В общеполитическом разделе проекта я согласен почти со всеми «шагами», при его разработке начата большая и очень нужная работа - Программа доведена до актуальных практических вопросов и до правых, демократических, ответов на них. Но у меня имеется и ряд хотя и частных, но все-таки существенных возражений. Так, в проекте есть «отраслевые» разделы, о которых компетентно могут судить только специалисты. Это тоже шаг вперед, отличающий нынешний проект от демократических программ 90-х годов. О двух таких разделах - «Жилищные условия» и «Жилищно-коммунальное хозяйство» - в которых я разбираюсь по роду своей деятельности, могу сказать следующее: у меня почти нет возражений против того, что в них написано, но главного-то в них нет. И мне кажется, что такова же ситуация и с другими «отраслевыми» разделами.
        В общем, пока Проект – это не «шаги К свободе», а «шаги НА свободе». Путь к свободе не обозначен. И получается маниловщина.

Политическое поле России

           Здесь я попробую ответить на первый из поставленных выше четырех вопросов: что в Российском обществе и государстве сегодня - как всегда, и что по-новому, в частности, каковы основные политические силы в России – что у них общего, каковы их цели и чем они различаются идеологически и политически, на словах и на деле; как нам выстраивать цивилизованные отношения с левой оппозицией на разных этапах завоевания власти?
          КАК ВСЕГДА, Россия – нищая страна, не смотря на «несметные» сырьевые доходы. Не банкрот, не такая нищая, как в начале реформ, но по международным меркам нищая. Миф о несметных богатствах России очень вреден именно потому, что сводит проблему нищеты только к использованию сырьевых доходов. Между тем для страны с населением в 140 млн. невозможно преодолеть нищету за счет перераспределения сырьевых доходов, а увеличить сырьевые доходы в разы тоже невозможно, потому что спрос на сырье в мире ограничен и увеличение добычи только обрушит цены. В разы увеличить национальный продукт без катастрофической инфляции можно только квалифицированным трудом, бизнесом, высокими технологиями. Так обеспечивают свой уровень жизни самые благополучные страны. Именно для этого России необходимы демократия, реформирование экономики и социальной сферы. Кстати, это – единственный реальный путь и к рациональному использованию сырьевых доходов.
          КАК ВСЕГДА (за исключением немногих лет массовой революционной активности и с поправками на специфику каждой эпохи), сегодня в России объективно существуют три основных конкурирующих между собой политических сегмента, каждый со своей идеологией и своим электоратом. В порядке убывания политического веса это: бюрократический класс («суверенная бюрократия»), левые и правые. Наличие трех политических сегментов, причем, обычно с явным перевесом бюрократии – это важная особенность России, существенное отличие российской цивилизации от европейской и явный крен в сторону цивилизации азиатской. Надо только непредвзято увидеть эту реальность. Главное идеологическое и политическое противоречие – на оси координат «бюрократическая диктатура – демократия». Второе по значимости – на оси «левые – правые». Таким образом, политическое пространство России как минимум двумерно. Следует рассматривать все политическое поле, а не одну ось координат.
         В странах европейской цивилизации бюрократия обуздана уже лет двести, после чего долгое время там существовала достаточно адекватная реальной расстановке сил и менее сложная одномерная «лево-правая» модель. Но во второй половине ХХ века она устарела. В России же большевики почти столетие использовали одномерную, неадекватную для России «лево-правую» модель – сначала чтобы отнять власть у буржуазно-демократического Временного правительства, затем - как идеологическое прикрытие левой бюрократической диктатуры. Их левые ортодоксальные последователи продолжают ее использовать, и она все еще превалирует в нашем общественном сознании. Идеологическая и политическая борьба втискивается в прокрустово ложе противоречий между эксплуатируемыми и эксплуататорами, либо в менее жесткую схему – «левые и правые», либо в более современную – «налогоплательщики и бюджетополучатели». При этом бюрократии автоматически достается выигрышная роль «центристов», что не соответствует реальности.
          За последние 20 лет, пожалуй, ВПЕРВЫЕ в российской истории основные политические сегменты пришли к одним и тем же базовым идеологическим постулатам об общечеловеческих ценностях, фундаментальных правах человека, демократии как идеологии. Явочным порядком, без официальных переговоров сформировался консенсус, хотя бы формальный и с существенными оговорками. Поэтому основными политическими сегментами сегодня, в отличие от «как всегда», являются уже не просто левые и правые, а левые демократы и правые демократы; и даже суверенная бюрократия вынуждена прикрываться демократией, хотя бы «суверенной».
         Когда придворные политологи брюзжат, что программы всех политических партий похожи друг на друга, они отчасти правы. Но они умалчивают, что хотя бы внешнее согласие противоположных политических сил по базовым идеологическим постулатам – это большой прогресс, это завоевание правозащитников советской эпохи, российских демократов и мировой демократической общественности.
          Но еще рано выбрасывать базовые идеологические постулаты из Программы Движения. Они еще не стали банальностью. Согласие по ним существует больше на словах, да и то только между политическими верхушками, более в силу приличий, чем внутренней убежденности. В глубину общественного сознания оно не проникло, российское общество остается в отношении к ним расколотым. Нынешние власти поддерживают этот раскол общества и уже реально раскручивают маховик «взад». И одна из программных целей Движения – привести общество к широкому и глубокому, на уровне подсознания, согласию в том, что личная свобода и фундаментальные права человека - это высшая ценность, что право собственности – одно из фундаментальных прав, что все они могут быть защищены только в демократическом обществе, но при этом демократия – не только политический механизм, но и основа многих этических норм. Между прочим, это одно из оснований европейской цивилизации.
           Для достижения этого широчайшего согласия от нас требуется уже не столько идеологическая борьба, сколько просветительская работа. Ведь демократия – это не только реальные выборы, реальная свобода слова и т.д., зрелая демократия - это демократичность в большом и в малом. Например, готовность властей к постоянному содержательному диалогу не с карманными структурами, специально созданными властью для этой цели, а со структурами гражданского общества, реально работающими и имеющими влияние. (Пример демократичности на сознательном уровне - регулярная отчетность правления ЖСК или управляющей организации перед жителями дома.) Но демократичность руководящих органов нежизнеспособна, если она не востребована обществом, не встречает отклика у него.
          Первая внутренняя задача участников Движения - быть в курсе практических дел Движения, постоянно самим в них участвовать, оценивать лидеров не только по их публичным выступлениям, а также и по вкладу в решение практических проблем, по открытости аппарата, честности процедур. И таким образом сделать демократические организации и их лидеров еще и демократичными.

          Констатируя однообразие исходных постулатов противоположных политических сил, придворные политологи умалчивают, что бюрократическому сегменту высшие общечеловеческие и демократические ценности нужны только как фиговый листок. Но неправда, что у бюрократии нет идеологии. Ее нет только в традиционном «лево-правом» понимании, с этой точки зрения бюрократия действительно сидит на двух стульях: она за институт частной собственности, но только для себя, за либерализацию налоговой системы, но только для своих, за выборы, но выборы только своих. Но у бюрократии есть идеология, очень однозначная, укорененная и агрессивная - «обосновывающая» ее монопольное право на власть и, разумеется, противоречащая общечеловеческим ценностям, фундаментальным правам человека, демократии. На идеологическом фронте сегодня эта опасность - главная. Бюрократия старается не называть эту идеологию идеологией, потому что признать ее таковой – значит обратить на нее внимание, проявить ее внутреннюю противоречивость, лишиться «внеидеологической» маски и утратить выгодное «центристское» положение в политическом пространстве.
          Левый сегмент в России остается преимущественно коммунистическим, поскольку по-прежнему отрицает право частной собственности. Гирями на ногах у левых остаются и лишь слегка замаскированная ностальгия по Сталину, и то, что советскую власть они считают социализмом, а не разновидностью бюрократической диктатуры, и потребность в классовом враге в лице «буржуев» и, разумеется, необходимость внешнего врага.
           Акцент левых на социальных проблемах – их сильная сторона. Но из-за классовой ненависти к «буржуям» они видят решение социальных проблем в усилении обложения бизнеса (вот типичный пример, когда вопрос – общепризнанный, а ответ – левый).
Поскольку вопрос о власти для левых в обозримом будущем не актуален, то пока остается «за кадром» принципиальное внутреннее противоречие коммунистической идеологии - между государственной монополией на средства производства и правами человека, демократией и т.д.
          Правому демократическому сегменту высшие общечеловеческие и демократические ценности присущи по его природе. Однако воплотить это преимущество в «прикладную идеологию», а ее – в массовую практическую работу «на земле», не имея административных рычагов - такую задачу правые пока даже не ставили, оттого и терпели поражения одно за другим.

          Мы видим, что в полном соответствии с двумерной моделью политического пространства каждая из трех политических сил в России ведет идеологическую и политическую борьбу на два фронта. Но при этом каждая зачастую вступает в союз с другой или объективно действует параллельно с нею против третьей, хотя этого не осознает. Левые называют правящую бюрократию «оккупационным режимом», но отождествляют ее с правой демократической оппозицией, впрочем, здесь у левых и у бюрократии есть союзники и в правом демократическом сегменте. Правые все еще считают левых главной опасностью, но обвиняют бюрократию в левой политике…
         С другой стороны, находясь в оппозиции режиму, левые вынуждены защищать демократические ценности хотя бы как условие собственного политического выживания. Практическая правозащитная деятельность левых тоже все более размывает их идеологические догмы, прежде всего в отношении к частной собственности и малому бизнесу. Это создает объективные предпосылки для совместных действий левой и правой демократической оппозиции. Взаимодействие между ними было в предыдущей Госдуме и сейчас есть в ряде региональных парламентов.
         Вопрос об организационном объединении левой и правой оппозиции – не актуален, учитывая как упомянутые идеологические различия, так и антагонизм, более ста лет насаждавшийся в общественном сознании. Но если нам удастся уберечь Россию от очередного революционного взрыва, т.е. направить по пути демократической эволюции, то неизбежен довольно длительный и очень непростой этап, когда в федеральном и во многих региональных парламентах будет лево-правое большинство, и в более широком плане - когда бюрократия потеряет абсолютную власть. Это может произойти относительно неожиданно, и к этому надо готовиться морально и методологически. Надо приучать общество к совместным массовым акциям левых и правых сил в защиту демократии и прав человека. Есть также множество ключевых проблем, по которым взаимодействие левых и правых может быть вполне продуктивным: избирательная система, местное самоуправление, градостроительство, пенсионная система, бюджетное законодательство, правоохранительные и силовые структуры, регламенты и контрольные полномочия представительных и законодательных органов, естественные монополии, экология.
          Конечно, будут истерики: вот возьмут коммунисты власть и покажут нам «демократию»! И действительно, с государственной монополией на средства производства демократия несовместима в принципе. Но в том-то и дело, что пока левые придерживаются коммунистических догматов, они демократическим путем власть не возьмут (конечно, если правые не отдадут им на откуп практические проблемы, о которых речь ниже). А когда левые откажутся от этих догматов, они станут нормальными социалистами или социал-демократами, неопасными для общества.

          ВПЕРВЫЕ возник консенсус о существовании острых практических проблем, таких, как чрезмерное имущественное расслоение, нищенские пенсии, коррупция, демография, технологическое отставание России. С недавних пор они тоже обсуждаются во всех политических программах. Это опять-таки дает пищу для демагогии, что, мол, все политические программы одинаковы. На самом деле то, что проблемы общепризнанны – тоже большой шаг вперед. Демагоги просто не хотят понять, что нет левых, правых или бюрократических вопросов, но есть левые, или правые, или бюрократические ответы.
          Одна из особенностей нынешней ситуации, имеющая стратегическое значение: государственная машина уже настолько деградировала, что реагирует на проблемы неадекватно – в интересах даже не бюрократии, а ее отдельных кланов, и к тому же непрофессионально. Должно пройти еще некоторое время, чтобы активная часть общества убедилась и в этом, и в том, что реализовать собственные рецепты бюрократия не в состоянии. Но уже сейчас общество вынуждено подменять государство в некоторых его важнейших функциях, в частности, экспертной и организационной.
           За два десятилетия относительной свободы в право-демократическом сегменте вырос мощный кадровый, в частности, экспертный и организационный потенциал, способный ответить на эти вызовы. Пример - ответы на острейшие социальные вопросы. О левом ответе говорилось выше. Бюрократический ответ мало отличается от левого: увеличьте нам бюджет, а уж мы его освоим… А вот - правый и, подчеркнем, либеральный ответ: абсолютное увеличение финансирования социальных нужд необходимо, но оно возможно без дополнительного обременения бизнеса – за счет, во-первых, роста национального продукта в результате уменьшения бюрократического давления на бизнес, уменьшения огосударствления экономики, а значит – уменьшения коррупции, во-вторых, за счет привлечения конкретных источников финансирования, о которых говорится в проекте Программы; а в-третьих, чтобы все это дало реальный эффект, необходимо продолжить реформирование социального сектора.

          Кроме трех обозначенных основных политических сегментов, надо учитывать еще как минимум два. Очень важный политический сегмент, не имеющий собственного политического представительства - это совокупность зарождающихся гражданских структур и «просто» инициативных людей в «нижних» слоях и уровнях российского общества. Эти люди своей деятельностью опровергают один из самых общепризнанных сегодня мифов – миф о пассивности, безынициативности народа. Опровергают историческим фактом выживания России как в «лихие девяностые», так и сейчас. Это они выходили на миллионные митинги, защищали Белый дом в августе 91-го, демократическими выборами изменили общественно-государственный строй России. Они создали свободные СМИ, демократические общественные объединения и некоммерческий сектор. Они вкалывали в замерзающих лабораториях и цехах, по много месяцев не получая зарплаты, кормили свои семьи и себя от садовых участков. Научились добывать контракты и иностранные гранты. Или бросали замерзшие лаборатории, бросали разворованные советской номенклатурой цеха, и становились «челноками» или фермерами. Брали кредиты под залог своих квартир, становились «новыми русскими», прогорали, начинали снова. За несколько лет они «с нуля» создали миллионы деловых связей (в том числе «за бугром», до того ни разу там не побывав), создали торговую, банковскую, автосервисную отрасли, мобильную связь, российский Интернет, компьютерный сервис. Многие уехали «за бугор», сумели прижиться там и теперь обеспечивают работой оставшихся в России коллег, а кое-кто уже возвращается, обогащенный опытом и связями. И основные кадры органов государственной и муниципальной власти – они оттуда, из 90-х годов. Правда, год от года их вытесняют ФСБешники – и вот уже даже до президента дошло, что кадровый резерв-то оскудел…
          Конечно, на каждый названный «плюс» есть свой больший или меньший «минус», но речь сейчас не об этом. Но вот один «минус» хотелось бы отметить и осмыслить – эмоциональное состояние, настроение людей. Уж очень оно, по-моему, симптоматично, а между тем, кажется, пока никем не отмечено. За 25 лет перестройки и демократической революции не появилось ни одной массовой, популярной песни! Все этапы российской истории рождали свои массовые песни, многие из них живут до сих пор, а новых – нет! Что бы это значило? Почему нам не поется, что надломилось в общественном сознании? Ведь в Гражданскую и в Отечественную жилось куда труднее! Что с этим делать? Пропали даже политические анекдоты. А ведь в свое время формула «страна вечнозеленых помидор» и анекдот про абонемент на похороны генсеков сделали для крушения советской бюрократии, пожалуй, не меньше, чем диссиденты, при всем моем к ним уважении.
          Вернемся к «плюсам». За девяностые годы, всего-то за десять лет российские «homo aktivius» сделали перечисленное выше и еще очень многое, как правило, сами, без поддержки и защиты государства. Но тогда оно им, по крайней мере, не очень мешало. И вот теперь они «вдруг» обнаруживают, что бюрократическая среда стала еще более вязкой, и это уже невыносимо. Обнаруживают, что бюрократия, прихватизировав «ничье» имущество, теперь вплотную подбирается к их собственности – к фирме, к офису, к жилью, к земле, на которой стоят их блочная девятиэтажка и их автомобиль. И вот они начинают борьбу с конкретным противником – с рейдером, захватывающим их предприятие, их дом или предназначенные им бюджетные средства, с недобросовестным конкурентом, с недобросовестным поставщиком товара или услуги, с монополией. Они создают сначала инициативные группы - первичные структуры для защиты своих интересов. Сначала они по советской традиции пишут письма президенту, мэру, пэру, х…, собирают под ними сотни подписей. Но очень быстро обнаруживают, что все те рейдеры и прочие нехорошие люди действуют безнаказанно только благодаря круговой поруке с властями, включая судебную власть, что единственная реальная «вертикаль» - это вертикаль коррупции. Так они проходят ускоренный курс политграмоты.
          Существенная особенность нынешнего времени: большинство этих людей уже кое-чего добились в смысле личного благополучия, сейчас их жизнь улучшается, им есть чего терять, и даже сейчас они оптимисты. Наши бесконечные страшилки (в общем, резонные) про антилиберальные замашки властей в экономике, про попранную демократию их оставляют равнодушными или отталкивают. Испытывая мерзости бюрократической диктатуры на себе, они относятся к властям даже более критически, чем демократическая оппозиция, но очень ценят одно преимущество властей – конкретные дела. Им нужен конструктив. Многие из них по совковой традиции благодарны властям за то, что они делают хоть что-то. Власти, даже самые мерзкие, что-то вынуждены делать по хозяйству, а мы еще не скоро научимся прогонять власти «только» за то, что они делают «хоть что-то», когда могли бы гораздо больше. Оппозиции нужно научиться работать с относительно благополучными людьми и конструктивно.
          Уже созданы «отраслевые» общественные объединения – «классические» правозащитные, экологические, «солдатских матерей», «обманутых инвесторов», избирательные, автомобилистов, жилищные, градостроительные и т.д. Это объединения непартийные, в своих сферах более активные, квалифицированные и эффективные, чем любые партии. В этих объединениях, занятых конкретными проблемами, удивительно легко и естественно находят общий язык люди левых и правых убеждений. А между тем, например, девиз внепартийного московского движения «Жилищная солидарность»: «Дом – наш, земля – наша, город – наш!» Куда уж либеральнее!
          Сказанное, конечно, не означает, что все подряд подобные объединения являются кадровым резервом оппозиции. Например, активы организаций ветеранов и инвалидов в большинстве случаев на словах занимают прокоммунистические и чуть ли не оппозиционные позиции, а на практике полностью прикормлены администрациями, тогда как их рядовые «члены» абсолютно пассивны и от своих организаций ждут только подачек. Но наш подход к каждой организации должен быть сугубо индивидуальный.
          А вот сильное независимое профсоюзное движение в России пока, к сожалению, не получается. Причины этого, в общем, понятны, но это предмет специального рассмотрения. Односторонняя ориентация независимых профсоюзов на левые партии очень снижает их потенциал. Но виноваты в этом больше правые партии, чем профсоюзы. Так, грубой ошибкой правых является основанное на европейском опыте мнение, что профсоюзы – дело сугубо левых политиков. Сильные профсоюзы – необходимый институт цивилизованного, рыночного, либерального общества. Следовательно, правые демократы должны быть заинтересованы в становлении сильных независимых профсоюзов ничуть не меньше, чем левые.
          В то же время попытка любой партии подчинить себе «отраслевое» общественное объединение или профсоюз, либо в своих политических целях перехватить его проблематику не принесет пользы ни партии, ни объединению. Вне партий они гораздо полезнее оппозиционным партиям, чем внутри партий – как инструменты для решения собственных задач, как «питомники» структур и кадров гражданского общества, как курсы молодого политического бойца. И любая оппозиционная партия извлечет для себя наибольшую политическую выгоду, всемерно поддерживая такое объединение, а не пытаясь его поглотить или подменить.
          Другое дело – привлекать в политические движения и в оппозиционные партии выросшие в такой среде кадры. Левые, будучи в активной оппозиции с начала 90-х и сохраняя КПССовские традиции партийной дисциплины, давно и успешно пополняют свой актив такими людьми. Правые же все еще не поняли важности этого кадрового и политического резерва, боятся скомпрометировать себя перед властью или перед «респектабельными» господами и потому теряют политическое влияние. В проекте Программы Движения сделан важный шаг – всерьез обсуждаются актуальные практические проблемы. Осталось научиться – не на словах, а на деле уважать тех людей, которые решают эти проблемы в неравной борьбе, переходящей в политическую, не обманывать их, обещая им «сделать красиво» в обмен на власть, а помочь им сорганизоваться и вместе с ними обуздать бюрократию. Говоря о необходимости объединения демократов, мы должны стремиться к объединению, прежде всего, именно этих людей, а уж на этой основе - объединить партии (ведь их реальный актив на федеральном уровне и в регионах давно скукожился до неразличимо малых величин).

          Нельзя обойти молчанием и политический сегмент совсем другого свойства, чем предыдущие - националистов. Возможно даже, в политическом пространстве следует выделить третью ось «национализм (ксенофобия, «патриотизм») – интернационализм (толерантность)». Пока эта ось как бы пунктирная. Но демографические проблемы русского населения могут обострить опасность национализма, особенно если дело дойдет до превращения из большинства в национальное меньшинство. В идеологической и политической борьбе игнорировать опасность национализма недопустимо. Но основная борьба с национализмом – дело властей. Сегодня национализм процветает благодаря попустительству (если не поощрению) со стороны властей внутри страны и курсу на изоляцию во внешней политике. Поэтому борьба с бюрократической диктатурой – это одновременно и борьба с национализмом. 

          Так какими же должны быть новое объединенное движение правых демократов и его партия? Об этом – в следующей статье.