Вестник гражданского общества

Когда закон неопределенен, закона нет.
(Латинское юридическое изречение)

          22 августа 2008 года судья Ингодинского районного суда г. Читы Игорь Фалилеев отказал Михаилу Ходорковскому в условно-досрочном освобождении. Можно ли было ожидать другого решения? Однозначно отвечу, что нет. По тем признакам, как задерживали и арестовывали Ходорковского, когда, как и при каких обстоятельствах ему «вешали» взыскания якобы за нарушения режима отбывания наказания, используя так называемых «стукачей-лжесвидетелей» (мне это знакомо не по рассказам), а также по тому, что в ближайшее время должен был начаться суд по дополнительным преступлениям (об «отмывании» денег), можно было смело утверждать, что не видать Михаилу Борисовичу УДО (условно-досрочного освобождения) как своих ушей. Постараюсь пояснить, почему Михаил Борисовичу ждать от нынешних властей УДО было величайшей нелепостью.
          Во-первых, бывший Президент России Путин В.В., чье личное указание, бесспорно, усматривается в деле Ходорковского М.Б., имеет очень мстительный характер и безумные властные амбиции. Он старается «мочить» противника до конца. А власть в его руках осталась, ибо формировавшаяся им «команда» не покинула своих насиженных мест. Справедливостью и законностью эта «команда» никогда не отличалась. Поэтому Ходорковскому М.Б. могли только придумать новые злодеяния, по которым зависимый суд может добавить еще срок.
          Во-вторых, по таким заказным делам (то есть когда сверху есть команда «фас!») закон начинают трактовать по-своему. Обратимся к части 1 статьи 175 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации - закону, регламентирующему предоставление УДО. Там указывается, что в подаваемом ходатайстве об условно-досрочном освобождении должны содержаться сведения: «свидетельствующие о том, что для дальнейшего исправления осужденный не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания, поскольку в период отбывания наказания он частично или полностью возместил причиненный ущерб или иным образом загладил вред, причиненный в результате преступления, раскаялся в совершенном деянии, а также могут содержаться иные сведения, свидетельствующие об исправлении осужденного».
          Речь идет об отношении именно к совершенному преступлению. Например, виновный обвиняется в убийстве человека и заявляет, что будет и дальше убивать, либо радоваться совершенному убийству. Вот тогда по закону применима указанная выше формулировка. Но как быть, если человек не совершал вмененного ему (нередко просто придуманного) преступления? Какое может быть отношение к тому, что ты не совершал? Отрицание вины в несовершенном преступлении не должно считаться обязательным критерием для применения УДО. Суд при вынесении приговора все это уже учел. Такое положение будет соответствовать части 4 статьи 6 Международного пакта о гражданских и политических правах (Нью-Йорок, 19 декабря 1966 года), где указано: «Амнистия, помилование или замена смертного приговора могут быть дарованы во всех случаях». Это касается и применения условно-досрочного освобождения. В этой связи объективно с правовой и социальной точки зрения звучат слова защитников Ходорковского о том, что формулировка «раскаялся в совершенном деянии» является очень размытой и что прошедший процесс является «ярчайший примером того самого правового нигилизма», который недавно пообещал искоренить президент Дмитрий Медведев (слова адвоката Вадима Клювганта), Действительно требуется уголовно-правовая оценка действий администрации тюрьмы, как заявил об этом Клювгант. Дело в том, что нарушения режима содержания просто придумывают осужденному, если необходимо наложить на него взыскания (особенно накануне УДО), искусственно делая из человека «нарушителя», а потом козыряют этим «липовым» фактом в суде. Подробнее об этом в разделе «Свидетельства очевидцев» на сайте www.trepashkin.info. При этом, те лица, которые явно нарушают режим отбывания наказания, определенный Правилами внутреннего распорядка в исправительных учреждениях, но пишут докладные на других (неугодных) осужденных, могут употреблять спиртное, ругаться матом, не вставать на проверки, и им это сходит с рук. А неугодных осужденных могут посадить в ШИЗО (штрафной изолятор) за мелочь, а если таковой тоже не обнаружится, то придумать с помощью стукачей-лжесвидетелей (каковых в системе ФСИН РФ наковали превеликое множество). Лично за мной, когда я по придуманным обвинениям был посажен в ФГУ ИК-13 города Нижнего Тагила, была организована ежечасовая слежка, и фиксировался каждый шаг, чтобы чего-то наковырять. Как я понял из публикаций в СМИ (зная систему ФСИН РФ изнутри), за Ходорковским М.Б. точно также организовали строгое наблюдение с помощью «докладчиков-лжесвидетелей», желающих самим получить за это УДО. Суды, прекрасно понимая, что имеющиеся взыскания наложены за фиктивные нарушения, тем не менее отказывают в УДО. Меня всегда поражало то, что судьи при этом не задумаются над тем, что за одно якобы неприветствие чиновника исправительного учреждения (который сам никогда с тобой не поздоровается, хотя УИК РФ указывает о взаимности отношений), за грязную крышку бака, за не указание в докладе, сколько человек в камере (хотя тюремный режим Ходорковскому не назначали) и т.п. «нарушения» они оставляют за колючей проволокой человека на несколько лет (как за тяжкое насильственное преступление), подвергая при этом наказанию еще и семью, жену, детей осужденного. Надеюсь, что со временем все станет на свои правовые места и судьям вместе с другими чиновниками, фабрикующими дела, придется держать ответ перед законом и людьми.
          О том, что именно так обстояли дела накануне рассмотрения ходатайства об УДО Ходорковского М.Б. свидетельствуют высказывания его защитников, изучавших конкретные события. «Буквально за несколько дней до рассмотрения ходатайства в суде администрация Читинского СИЗО и исправительной колония № 10, где ранее отбывал наказание Ходорковский, получили указание изобрести дополнительные «доказательства» его ненадлежащего поведения и «нарушения режима содержания» с его стороны, которые могли бы быть использованы в качестве предлогов для отказа в условно-досрочном освобождении, предусмотренном законом», – говорится в заявлении защиты. Раз такое указание пришло, то надежды на применение к Ходорковскому М.Б. условно-досрочного освобождения равнялись нулю. Что и произошло.
          Пока в России невозможно получить УДО по тем делам, где присутствует политический мотив, или как их называют по «заказным» делам. «Плохие законы - худший вид тирании», - говорил Э.Берк. У нас законы неплохие и смысл при их написании вкладывался нормальный, человечный. А вот извратить их сумели до неузнаваемости. Такова печальная правоприменительная практика и таковы печальные последствия. У Ходорковского М.Б. остается надежда лишь на Европейский суд. Но он, скорее всего, состоится не скоро.