Вестник гражданского общества

           Что мы выбираем: милосердие и любовь или страх перед инфляцией, дефолтом и демагогию о рынке
          Такие, как я, не изолируются в личной или персональной машине от народа. Мы ездим в автобусах и маршрутках. Становимся нередко свидетелями транспортных разборов действий наших политиков и руководителей государства. Удивляет, что плохо одетые и малообразованные люди в транспорте, бане или в очереди говорят такое, что даже на наших гражданских сайтах не прочтёшь. Выражения типа «преданная Россия» – это ещё очень мягкое определение того, как относятся рядовые наши граждане к миссии лидеров государства. Практически каждый нормальный человек по реальным действиям нашего руководства уже понимает, что он своей стране не нужен, более того, он обуза ей, если он пенсионер или инвалид.
          Дж. Сорос в своих книгах и статьях, в которых он ужасается последствиям капитализма, однозначно делает вывод о том, что панацея рынка как основа экономики демократии испарилась. Только Сорос как «честный» бизнесмен не может откровенно признать, что его усилия по внедрению идеи его учителя К. Поппера об открытом обществе без признания за высший критерий общества нравственности потерпели крах.
          Парадокс капиталистического рынка налицо: либо свободного рынка как главного регулятора экономики нет вообще, либо то, что мы видим – это не рынок. Тогда возникает вопрос: «Что же является главным регулятором экономики общества?».
          Более того, всеобщее мировое повышение цен на продовольствие даёт основание категорически заявить, что пока мы наблюдаем постоянное повышение цен на товары и продовольствие, ни о каком свободном рынке, ни о какой свободной конкуренции речи быть не может. На самом деле мы присутствуем при реализации глобальной идеи спекуляции во всех её видах: деньги делают деньги. Идея денег, обогащения неким новым правильным «демократическим» и «либеральным» способом при помощи бирж и банков продолжает вытравлять из сознания нормальных людей то, что раньше называлось милосердием, сводя их потуги к усилиям по выживанию этноса и вида человека в целом. К сожалению, на основании критериального подхода (http://genmir.ru) мы вынуждены говорить о некой ненорме поведения, отношений и действий людей, особенно тех из них, кто имеет доступ к ресурсам общества.

           Демагогия об инфляции и правда об инвестициях
          Инфляция, о которой так много говорят, суммируется из спекуляций корпораций бизнеса. Производство товаров не только снижает инфляцию, а даже, наоборот, творит дефляцию. А спекуляции – это потребление средств банками, биржами, коррупцией, всякими стабфондами, частными аппетитами, сговором монополий, это омертвление ими капитала, выражающееся в незаработанных суммах, вывод его из поля эквивалента «товар-деньги» на корпоративные и частные счета, в так называемые ценные бумаги. Сумма этого мёртвого капитала огромна, она по некоторым оценкам превзошла уже капитал активный, живой.
          Закон Природы гласит: всё, что незаработанно – наркотик. Вот та пустая прибыль из незаработанных средств, о которых всё время думает человек – наркотик, превращающий человека в безумное существо. К сожалению, социальная или другая психология до сих пор не может преодолеть некий психологический барьер страха перед бизнесом, чтобы честно и тонко обосновать катастрофичность влияния критерия материального обогащения на человечество. Экономическая наука вообще отказалась от критериальной этической оценки своих действий, переложив на стихию ответственность за прогноз. Но ведь именно на этических соображениях должна обосновываться необходимая часть запасов капитала. Когда же мёртвая его часть переходит некую критическую черту, может, по-видимому, начаться и необратимая цепная реакция. Кризисные явления в экономике об этом и говорят.
          Сплошь и рядом наблюдаем мы на наших городских рынках картину, когда из его рядов изгоняются те, кто хочет продать свой товар дешевле. Кто изгоняет? Корпорация рыночных торговцев. С другой стороны, в южных городах расцвело изобилие предложений отдыха для людей любого достатка в небольших частных гостиницах. Цены на услуги в них потрясающе низкие из-за «правильной» свободной конкуренции. Туда корпоративные требования пока ещё не дошли. И хорошо. Но это – маленькие островки среди океана омертвляемого капитала.
          То, что в стране почти полностью отсутствует прозрачный контроль за движением частных и государственных средств – реализация требования наркоманов от экономики. Новый, критериальный, анализ даёт чёткую картину происходящего, но чтобы этот анализ работал дальше, надо принять и новую форму сознания, ибо это мощнейший инструмент прогноза.
          С другой стороны, государство уходит из экономики. Оно даже получаемое от продажи газа и нефти не может никуда инвестировать внутри себя – уже некуда. Зачем ему дарить деньги частникам? Поэтому инвестирует, как нам докладывают наши руководители, в экономику других стран, например, США. Пустить эти доходы на культуру или социальные нужды тоже нельзя – это раздует ложную инфляцию, ибо эти деньги не заработаны трудом, а будут добыты людьми тем же спекулятивным способом как подарок.
          Что же в таком случае является причиной мирового и отечественного кризиса? Думаю, что у многих людей моя точка зрения вызовет удивление. Настолько она легко связывает причину и следствия. Она основывается на известном принципе Гёделя: нельзя определить множество на самом себе. Для экономики это означает: нельзя управлять экономикой лишь экономическими законами, ибо они не дают главной Меры.

           О «демократической» корпоративности
          В сегодняшней жизни мы наблюдаем тенденцию обращения правил поведения людей к этике. Всё больше и больше политических призывов наших демократов основываются на требовании соблюдения людьми этических норм. Но, боясь заглядывать за близкий политический горизонт, партийные идеологи и оппозиционеры останавливаются на изобретении капитализма – на корпоративной этике, то есть на упрощенном понимании того качества человека, которое для его нравственной сути является основным.
          При этом как-то легко забывается, что идеальный и притом законный пример такой корпоративной этики нам продемонстрировала фашистская Германия.
Резкость моей настоящей статьи обоснована плохой памятью наших «демократов» и «либералов», тех, кто себя так называет, не задумываясь о последствиях применения их урезанных «этик», идеологий к формулированию программ их партий и оппозиционных объединений.
          К сожалению, фашизация сознания людей на основе их нового понятия об упрощенной этике приобретает яркие тенденции и пугающие масштабы. Почему-то люди перестали понимать, что некоторые понятия, как и некоторые качества человека, не могут быть упрощены, урезаны до выполнения лишь отдельных механических действий: «поспали, теперь можно и поесть, поели, теперь можно и поспать» с перерывом на выполнение работы, демократические грёзы и размножение.
          О корпоративной психологии написаны тома книг. Однако существование их ещё не доказывает, что такая психология является истинной, «панацеей» от болезни общества. Наоборот, проявление негативных последствий корпоративной психологии на основе исследования психологов становится всё более очевидным явлением. Любая корпоративная замкнутость нации, этноса на себя, на свои частные идеалы является корпоративностью национального характера с проявлением самых худших черт национализма и фашизма.

           Кому плоха этика советского периода
          Многие современные исследователи общества ставят знак равенства между фашистской и советской системами государственного господства, забывая при этом противоположную этическую суть этих систем. Сверхчеловек системы фашизма совсем не является слепком интернационалиста советского периода. Скорее, они являются антиподами: фашизм строился на господстве одной национальности с утверждением остальных как недочеловеков, а интернациональный характер советского миропонимания стирал любые грани между нациями. Вряд ли кто будет с этим спорить.
          Отличие этики советского периода от корпоративной этики состоит в том, что советская этика подразумевала и вела к интернационализму, к открытости, что невозможно при любого вида корпоративности и фашизме. Передёргивая это основание и преследуя свои шкурные цели, те из политических или вульгарных идеологов, которые отождествляют фашизм с советским социализмом, внушают людям отвращение к советскому социализму. В то же самое время они легко делают реверанс в сторону корпоративной этики, уводя от этики социальной. Куда? Вот тут и начинается самое интересное, ибо их путь прям, и его целью является достижение наркотического удовольствия замкнутым обществом, презирающим остальной мир. Даже глобализация сводится ими к свободному доступу в экономику и сознание людей, ранее не относящихся к сфере их влияния, для их корпораций, для расширения поля своего внедрения.
          Предвижу нелицеприятные выражения в мою сторону из-за моих сравнений фашизма и корпоративности. Однако истина дороже. Те люди, которым свойственна страстность вместо логики, чувственность вместо милосердия, будут всегда воинственно относиться к любым проявлениям равенства между всеми людьми, придерживаясь «демократического» эгоцентризма. Такие люди не могут быть истинно демократическими лидерами масс, так как истинная демократия в своей основе и своей сути всегда высоко нравственна. А нравственность не различает национальности или принадлежности к какому-либо союзу или корпорации.

           Подчинён ли высшей нравственности функциональный мир корпоративности?
          Корпоративность – это свойство функциональности замкнутого общества, где чётко (детерминировано) прописаны функции любого человека, где шумовая составляющая от информационно-смысловой неопределённости очень мала. Например, симфонический оркестр, в котором правила поведения жёстко регламентируют поведение его членов, благодаря чему можно наслаждаться полной и совершенной гармонией звука.
          Корпоративность не подразумевает взаимопомощи, так как главным отношением между людьми является профессиональная конкуренция и при любой возможности – вытеснение конкурента. Необходимость конкуренции вытекает из требования высокого профессионализма. Профессионализм – это ярко выраженный индивидуализм и свобода профессии. Этика профессиональных союзов – это деонтология: «Не навреди своему цеху», как сказал Гиппократ.
          С другой стороны, корпоративность всегда против всеобщих либеральных ценностей, ибо они ей невыгодны, плодят конкурентов, вносят шумовую составляющую в корпоративную гармонию. Вот почему корпоративность всегда тяготеет к монополизации. И лишь нравственность и особые усилия общества по её главенству во всём могут создать условия истинно свободного существования. Корпоративность же не только не подразумевает нравственной общности, единения, она отрицает нравственность, требует соблюдения лишь внутренней этики, деонтологии. Фактически это – профессиональный, расовый или национальный союз, в котором выше всего стоит сама принадлежность к союзу.
          В связи с этим необходимо сказать о некоторых парадоксах общественного развития.

            Парадокс закона
           Развитие демократии требует и необходимости введения широкого правового поля юридических законов, которым подчинены отношения в обществе. Однако усиление и расширение юридических норм в государстве и обществе неминуемо приводит к ослаблению внутреннего этического контроля личности, ибо заменяет последнее. Происходит отмирание совести как внутреннего голоса нравственного контроля, её замена правилами внешнего поведения. На языке психологии это означает зомбирование.
          Хорошо это или плохо? Развитие некоторых цивилизаций с подобным функциональным контролем за личностью даёт основание полагать, что подобный «недемократический» контроль силён лишь в условиях мощного прессинга личности со стороны государства. Например, из всех тоталитарных режимов лишь Китай демонстрирует свою «гражданскую», а вернее, свою национальную, расовую долговременную сплочённость, и то на основе государственной религии конфуцианства. Другие режимы – в СССР, фашистской Германии, в Камбоджи и т.д. – благополучно «почили в бозе» из-за неадекватного этического отношения их руководителей к декларируемой ими этике для всех остальных. 
         Мы удивляемся тому, что в странах западной Европы русские, точнее, русскоязычные, оказались людьми второго сорта наряду с выходцами из Турции, Болгарии, Польши и т.д. Этика западного «демократа» оказалась настолько корпоративной, что говорить о человеческом разуме вообще, вне юридического поля, после Адольфа Гитлера с его идеями расовых чисток и законами фашистской Германии, после ноосферы Э. Леруа, Тейяра де Шардена и В. Вернадского, становится даже неприличным вне поля демагогической виртуозности.
            Так, Кондрашин И.И. пишет: «Уже Владимир Даль именно так трактовал понятие человек – как «высшее из земных созданий, одаренных разумом и волей, нравственными понятиями и совестью». Это означает, что по своей природе человек обязан быть существом разумным, а по предназначению, еще и существом нравственным. Только в этом случае он может претендовать на нравственно-статусное звание – быть собственно человеком и добавить к Homo sapience плюс еще одно sapience… Здесь уместно привести слова французского философа ХХ в. Анри Бергсона из его сочинения «Два источника морали и религии», в котором он утверждает: «Закрытое общество – это такое общество, члены которого тесно связаны между собой и равнодушны к остальным людям… Открытое общество – это то, которое в принципе охватывает все человечество». (http://www.ikondrashin.ru/rus/poved/03.htm).
          Бергсон всё-таки лукавит: на самом деле закрытое общество агрессивно.

           Враг корпоративности – всё человечество
         Деятельность А. Чубайса и деятельность А. Илларионова необходима. Первый нащупывает новые пути на опыте, отсекая и проявляя при этом то, что не должно реализоваться, а второй – по теоретической модели строит политику демократического общества. Посмотрите шире: если не они, то кто возьмётся за гигантские задачи. За сверхзадачу? Можно ругать и того, и другого, но не видеть мощных шагов общества, сделанных благодаря им, нельзя. Не в зависти дело – в принципах. И в критериях, которыми они руководствуются. Не они это делают, а руководимые ими критерии. Но вот насколько эти критерии соотносятся с природными, заложенными для развития человечества, – вопрос. Если главным критерием взять благосостояние любого человека на земле – одно. Если лишь в отдельно взятой стране – другое. Если лишь в небольшой по численности корпорации – третье.
          Необходимо различать корпоративную этику от нравственной. Сегодня корпоративная этика так глубоко проникла в сознание людей, что уже считается нормой отношение к чужаку как недочеловеку. А что это, как ни фашизм? Вот свежий пример. Двое опоздавших входят в автобус с билетами, в которых указаны места. С ними ребёнок. Но, оказалось, что их тут не ждали. Пришедшие ранее заняли места по одному, им так удобно. Они не хотят уступить занятые ими места законным обладателям билетов. Начинается скандал, в котором побеждают более сильные, потому что их оказалось много. О какой этике, о какой демократии можно говорить после этого, если нормой, законом поведения рядовых людей стало хамство, являющееся следствием их холопства. Зараза безнравственности разносится незаметно, но мощно.
          Мы начали, наконец, понимать, что для нашей страны Страсбургский суд явился тем самым более высоким нравственным мерилом, который стал этическим судом над законами нашего государства, которые работают почти так же, как и законы в автобусе. У каждого из нас как будто имеется билет, где написано, что он – человек и потому имеет равные права перед законом со всеми. Однако пусть он попробует сесть на своё место!

           На какой этической основе строить глобальный мир
          Многих «демократов» вообще не интересует всеобщая демократия как среда высшей этики для всех безо всякого исключения. Они провозглашают свою корпоративную демократию для себя лично и для своей партии. Как будто не понимают, что этим отталкивают людей, им же сочувствующих.
          Корпоративная изоляция невидимо приводит психику многих людей в состояние ухода от действительности, от активности, в болезненное состояние сворачивания сознания до точки. Это внушённый им синдром добровольной дебильности, добровольного самоубийства, когда лишь страх останавливает человека от того, чтобы наложить на себя руки.
          Стыд и вина в душе человека – это элементы цепи обратной связи, с помощью которой мы удерживаемся на краю пропасти безнравственности и гибели цивилизации. Конечно, их можно заменить на императив приказа, программировать личность религиозным способом. Однако, надолго ли это, если не включить разум? Ведь известно, что лишение разума – это самое сильное наказание человеку.
          Так нужен ли такой человек Природе? Вряд ли. Однако, многие наши лидеры почему-то упорно пытаются доказать ей именно эту свою точку зрения и навязать ей свои ублюдочные критерии. К чему подобное приводило в истории – уже хорошо известно. Только высокая нравственная основа может уберечь нас от падения в пропасть.