Вестник гражданского общества

Алексей Френкель. Фото из архива AFP

          «Подлинное торжество закона»… Откуда это выражение, помните? Не кажется ли оно вам странным?
          Мне оно резануло слух, когда я услышала по радио речь нынешнего президента РФ Дмитрия Медведева на церемонии инаугурации в прошлом году. Бросилось, что называется, «в уши», зацепило своим каким-то скрытым подтекстом, который вряд ли осознавался и самим произносящим эти красивые слова, и теми, кто над подготовкой этой речи работали. Потому что, если бы команда имиджмейкеров задумалась над смыслом, который несёт этот речевой оборот – то вряд ли допустила бы, чтобы именно это сочетание – подлинность применительно к закону – прозвучало на весь мир. 
         Однако эти слова были произнесены. Даже если допустить, что в своей речи Дмитрий Анатольевич что-то добавил не по бумажке, от себя, то, вероятно, это было досадной оговоркой, идущей из глубин подсознания человека - юриста по образованию. Стремящегося, как следует из той же речи, «добиться истинного уважения к закону и преодолеть правовой нигилизм, который мешает развитию России», и при этом в глубине души прекрасно осознающего, что эта задача невыполнима. Даже на данном посту.
          Потому что торжество закона или есть, или нет. Неподлинное же торжество – подобно рыбе «второй свежести» – уже беззаконие. То, что мы с вами сейчас живём в эпоху этого самого неподлинного торжества, то есть беззакония в рамках отдельно взятой страны – осознаётся уже не только юридически грамотной частью населения. Но не всегда вслух произносится со столь высоких трибун.
          Более того, что бы там с этих высоких трибун не говорилось, а здесь, в реальной жизни, всё остаётся по-прежнему. «Правильный курс», взятый президентом и правительством почти десятилетие назад, когда к власти пришёл представитель спецслужб, продолжается. Кто бы ни встал подержаться за штурвал, а корабль движется всё тем же курсом, ибо направление задаётся не теми, кто виден на палубе… И даже если кто-то из команды и осознаёт, что курс, похоже, не настолько уж правильный в плане конечного порта прибытия – мало кого привлекает перспектива кормить акул. А посему, все плывут, согласно фрахту…
          Чаяния оптимистов, полагающих, что с избранием юриста в президенты РФ действительно начнётся эпоха «борьбы с правовым нигилизмом», пока не оправдались. Некоторое движение в области реформы правосудия, конечно, наблюдается, однако, пока совсем не в том направлении, которого ожидали, например, правозащитники. Видимо, представления о том, что же является этим самым «нигилизмом» у правозащитников и президента не совпадают. Кто знает, может, под нигилизмом подразумевалась невозможность абсолютно все процессы сделать закрытыми и заранее предрешенными?
          И ведь не скажешь, что работа не ведётся! Только, к сожалению, не видно ни малейшей тенденции к тому, чтобы движение пошло в ином направлении, чем последние десять лет. Что мы имеем в результате? Какие «правовые нормы» утвердились и стали обычной практикой за прошедшее десятилетие? И чем отличается последний год – с новым президентом - от предыдущих лет?
          Новые речевые обороты, ставшие излюбленными цитатами: «Россия, вставшая с колен», «мочить в сортирах», «замучаетесь пыль глотать» - все эти звучные неологизмы укоренились в русском языке благодаря непередаваемому остроумию предыдущего президента Путина. К культурно-речевому уровню которого никто особо не придирался, учитывая его профессиональную специализацию. Новый же президент привнёс и новые украшения в разговорную речь. Тот же самый «правовой нигилизм», например, с которого началось его вступление в должность. А также знаменитое - «свобода лучше, чем несвобода»… Но с появлением новых – старые не исчезли. Напротив, не прошло и года, как многие граждане поняли, что одно дополняет другое, и эпоха преодоления правового нигилизма ничем не отличается от эпохи вставания с колен. Можно сказать, вторая есть непосредственное продолжение первой, и таким образом слились обе…
          Появление термина «басманное правосудие» - вот главный признак этой эпохи в области судопроизводства. Что же подразумевается под этим оборотом, ставшим нарицательным?
          «Басма́нное правосу́дие — устоявшийся термин оппозиционной политической публицистики. Так различными авторами называется судебная система, которая сложилась в начале 2000-х годов в России, характеризующееся, по их мнению, низкой степенью независимости судебных органов в принятии решений; постановлениями, удобными для властей, но идущими вразрез с законностью. В крайних случаях употребляется в смысловом значении как заказной суд, инструмент политических репрессий, синоним несамостоятельности суда. Получило название от наименования Басманного районного суда города Москвы, известного проведением громких и спорных судебных процессов, вызвавших разностороннюю критику в адрес российской судебной системы, в частности по делу Михаила Ходорковского», - гласит Википедия.
          Заказной суд - так можно коротко перевести этот термин. Суд, исход которого предрешён заранее, и весь процесс нужен лишь для того, чтобы вынести уже назначенное решение.
          Неважно, где происходит действие: в Тверском, Хамовническом, Басманном, Мещанском, Волгоградском, Читинском, Грозненском судах и прочих – везде правосудие будет басманным, когда принят нужный уклон. И если начало эпохи путинского «мочилова с сортирах» ознаменовалось делами «учёных-шпионов», «чеченским следом», началом «дела ЮКОСа», то и плавный переход к эпохе медведевского «истинного уважения к закону» почему-то пока ничем от первого не отличается. Более того, методы ведения следствия с каждым новым таким делом всё более оттачиваются, каждый прецедент удачно проведённого беззаконного действия закрепляется, а пренебрежение элементарными нормами приличий демонстрируется все более открыто.
          Не только методы, но и деятели такого «правосудия» часто повторяются, кочуя из дела в дело, изменяясь только в области погон. Скромные майоры и подполковники юстиции имеют неплохие шансы быстро повыситься в званиях до полковников и даже генералов. Некоторым работникам прокуратуры особенно повезло – помимо повышения их поощрили и почётными наградами. Судьям тоже предоставляется редкостная возможность сделать стремительную карьеру и перебраться из провинциального городка в столицу, с решением всех материальных и жилищных проблем, что и произошло с наиболее ответственными из представителей «басманных» судилищ последних лет.
          Так что, движение и развитие в правовой области налицо. Точно так же, как и в области свободы слова, которая тоже должна быть, по идее, лучше, чем несвобода. Но, практика показывает, что последние годы со СМИ происходят примерно те же перемены, что и с судами. Исключительно в сторону «правильного» освещения событий. Те журналисты, которые пытаются донести до сограждан происходящее так, как им это видится, а не так, как надо – очень легко смогут увидеть это самое басманное правосудие изнутри. Процессы над журналистами, редакторами и даже просто блоггерами-любителями стали едва ли не отличительным признаком сегодняшней реальности.
          Неважно кто ты: заметная фигура в обществе или совершенно обычный безвестный гражданин, участвуешь в политике или интересуешься только бытовыми проблемами, лоялен власти или считаешь себя оппозиционером - любой может оказаться в клетке или стеклянном «аквариуме» в зале заседаний суда. Общество, стремительно скатывающееся в тоталитаризм, быстро усваивает его основной принцип: жизнь каждого отдельного человека – ничто. Попав, даже по нелепой случайности или по ошибке, в лапы «басманного правосудия» - выбраться оттуда непокалеченным почти невозможно.
          Роковую роль может сыграть любое обстоятельство. Эта бесчеловечная машина не щадит ни богатых, ни именитых, ни заслуженных, ни высокообразованных. О заметных фигурах мы хотя бы что-то знаем. А сколько бедных, необразованных, не знающих своих прав, не имеющих адвоката? Часто, когда в заключении оказывается юридически грамотный человек, выясняется, что среди его «собратьев по несчастью» есть люди, отбывающие срок абсолютно незаконно.
          Поводом для попадания в эту «мясорубку судьбы» может послужить что угодно: профессия, место проживания, национальность, уровень достатка, список знакомых, даже просто особенности биографии и черты характера, которые «ваятели» уголовного дела сочтут достаточно перспективными для раскрутки. Особенности отчётности о проделанной работе зачастую заставляют оперативных работников буквально хватать кого попало и наскоро «шить дело», чтобы выполнить план. Процент раскрываемости ничего не говорит о реальной результативности, потому что огромное количество людей оговаривают себя и других в результате «следственных действий», включающих в себя самые различные методы воздействия на подозреваемых вплоть до пыток. А на суде, часто необоснованно закрытом, заявления участников о самооговоре под нажимом следователей никак не влияют на исход дела, если этот исход был предрешен еще до суда.
          Пересматривается в ходе судебной реформы и степень участия в отправлении правосудия присяжных – исключительно в сторону ее уменьшения: область полномочий присяжных постоянно сужается, а список требований соответствия на эту роль – расширяется. При этом узнать, как и кто именно попал в списки присяжных, не могут, как выяснилось, даже адвокаты с их официальными запросами. Люди просто появляются на суде, принцип их отбора неизвестен, но малейшее колебание в сторону не того уклона, который намечен судьёй, приводит к тому, что суд выводит присяжных из процесса: по одному, группами и целым списком.
          Это главное действующее лицо – судья – обладает в «басманном правосудии» беспрецедентными полномочиями, не ограниченными ни законом, ни рамками приличий, ни угрызениями совести. Судья может сделать закрытым любой процесс на абсолютно надуманных и ничем не подтверждённых основаниях. Может скрывать от присяжных необходимую для объективного рассмотрения дела информацию. Отказывать стороне защиты не только в вызове важных свидетелей, но и в проведении необходимых экспертиз, и даже, имея результаты уже проделанных – скрывать их от присяжных!
          Все эти методы, одно только описание которых шокирует порядочных людей, ничуть не вызывают неудобства у действующих лиц – гособвинителей и судей, неоднократно «засветившихся» на громких процессах последних лет. И не надо думать, что всё это происходило до эпохи начала «борьбы с правовым нигилизмом» нынешнего президента Дмитрия Медведева! Как раз уже после принесения президентом присяги, в которой, кстати, есть и слова «уважать и охранять права и свободы человека и гражданина», спустя несколько месяцев после этого события завершился очередной показательный процесс: дело об убийстве зампреда Центробанка Андрея Козлова. Процесс, проходивший в Мосгорсуде, вместил в себя все особенности заказного суда - того самого «басманного правосудия».
          Виновность людей, осуждённых в рамках этого дела, абсолютно не доказана, и в любом другом, демократическом и правовом государстве, было бы абсолютно невозможно вынести обвинительный вердикт на основании представленных доказательств и способов ведения дела. Но в нашей стране – возможно, осуществимо и выполнено. Дело «государственной важности», скорейшее раскрытие которого было на всю страну обещано самим Генпрокурором Чайкой самому президенту Путину в канун профессионального праздника прокурора – действительно, вскоре было объявлено раскрытым.
          Заказчиком убийства был признан банкир Алексей Френкель, исполнителями – гастарбайтеры с Украины, посредницей – женщина, нуждающаяся на момент задержания в медицинской помощи, подписавшая в этом состоянии все предложенные документы, и потом, придя в себя, отказавшаяся от своих показаний.
          Алексей Френкель не только не признал себя виновным. Он с первого до последнего дня боролся за своё честное имя. Не веря в возможность вынесения обвинительного приговора, Френкель не скрылся до ареста, хотя был предупреждён о том, что его уже «наметили».   Уже будучи арестованным, он не верил в то, что его могут осудить, и всячески пытался доказать, что это досадная ошибка, что истинные убийцы и заказчики остаются на свободе. Он пытался довести в своих открытых письмах до сознания общественности как своё отсутствие мотива в убийстве зампреда, так и наличие таких мотивов у совершенно других лиц и кругов. Одно то, что Френкель успешно судился в арбитражных судах, уже выглядит достаточно веско, чтобы признать этот способ борьбы вполне эффективным. Но кто-то Козлова, однако, убил, и, очевидно, этот «кто-то» был настолько недосягаем для любого уровня ведения расследования, что прокурор Чайка предпочёл успокоить президента Путина, что раскроют дело так, как надо.
          И «раскрыли». Судья Олихвер до этого уже вошла в историю своим участием в первом суде по «делу Пичугина», проведённым ею абсолютно в том же «басманном» стиле: начиная с объявления процесса закрытым по абсолютно невразумительным и так и не обоснованным причинам, продолжая манипуляциями с присяжными, вплоть до полной их замены при первом же подозрении, что коллегия склоняется к оправданию, и заканчивая полным запретом стороне защиты использовать показания свидетелей и результаты экспертиз, которые могли бы доказать ошибочность выводов обвинителей. Бесцеремонность и грубость этой судьи запомнилась всем, кто имел несчастье с ней столкнуться.
          Общение Алексея Френкеля с присяжными на протяжении всего процесса суммарно составило всего четыре часа! Зато пребывание в карцере «Матросской тишины» площадью менее чем четыре квадратных метра побило абсолютно все рекорды данного учреждения: более восьмидесяти суток! Френкель водворялся в карцер по поводу и без повода, подвергаясь при этом избиениям и оскорблениям, и никто не скрывал, что единственное хорошее поведение, которое устроило бы следствие – это признание вины в преступлении, которого он не совершал, то есть, самооговор. На это Френкель не пошёл. Всё обвинение строилось исключительно на «признательных показаниях» Аскеровой, которая впоследствии раскаялась в этой клевете, просила у Френкеля прощения и назвала сама себя «дешёвкой», отказываясь от «явки с повинной», которую от неё получили сразу после ареста. После такого поворота событий Френкель и его адвокаты были уверены, что обвинение развалится.
          Однако, чтобы быть в этом уверенным, надо совершенно недооценивать методов работы судьи Олихвер. Эта «железная леди» буквально на себе вытащила «дело», прикрывая то, что нужно, и удаляя то, что не нужно. Присяжные в этом деле менялись как перчатки, до тех пор, пока не получился «нужный» состав. В ход шли любые меры: одних склоняющихся к оправданию присяжных могли поймать на улице, притащить в отделение милиции, допрашивать там, а потом обвинить в раскрытии тайны следствия (допрашивающим оперативникам). Других «неблагонадёжных» обвинили в попытках подкупа. Для удаления третьих просто достаточно было прокурору Ибрагимовой (ныне звездящей на втором процессе ЮКОСа) увидеть их на улице с кем-то… У нескольких присяжных даже были произведены обыски дома безо всяких санкций суда! В ход шли любые «воспитательные» меры.
          Когда же был случайно записан разговор судьи с одной из присяжных в перерыве заседания суда, красноречиво свидетельствующий о влиянии судьи на присяжную – этот эпизод никак не повлиял на ход следствия и репутацию Олихвер. Единственные, кому досталось – это адвокаты! Кроме того, из данного инцидента были сделаны выводы на будущее: могу лично засвидетельствовать, что, например, в Хамовническом суде, где сейчас идёт второй процесс Лебедева-Ходорковского, теперь соблюдаются такие меры безопасности, что совершенно нереально забыть в зале диктофон на время перерыва.
          Что касается неопровержимых доказательств, могущих послужить аргументами в пользу невиновности арестованных лиц в инкриминируемом деянии – убийстве, то таковые присяжным заслушать не пришлось. Когда защитники представили суду важного свидетеля – виднейшего эксперта страны по баллистике, выводы которого утверждали, что из оружия, которое фигурирует в деле, выстрелы просто не могли быть произведены – этот свидетель был судьёй немедленно удалён. Так что присяжные так до конца и оставались в неведении относительно того простого факта, что калибр патронов не соответствует оружию, а в одном стволе вообще внутри застрял патрон, и он выстрелить никак не мог!
          Точно также остались скрытыми и такие простые, но беспощадно ломающие всю линию обвинения факты, как точно установленное время и место нахождения обвиняемых. То, что в установленный момент убийства украинцы-гастарбайтеры, названные обвинением исполнителями преступления, уже находились далеко от этого места – тоже осталось для присяжных тайной за семью печатями, наложенными бдительной судьёй. Интересно, после такой «работы» судье Олихвер не режет слух обращение «Ваша честь»?
          И, главное, из «дела» совершенно исчез в неизвестном направлении один из фигурантов, вначале объявленный в розыск, а впоследствии, после нахождения – канувший в лету. Упоминание этого звена было особым «табу» судьи Олихвер. Того самого участника, который, собственно, и нанял нескольких приезжих на эту непыльную «подработку» - следить за перемещениями Козлова и докладывать об этом. Незадачливые «хвосты» буквально чудом оказались не на месте убийства, так как просто успели, отследив, что Козлов вошёл на стадион, уехать оттуда. Но, это чудо пока не сыграло никакой роли в судьбах этих несчастных, так как безусловный факт их отсутствия на месте преступления оказался лишним в цепочке других, тщательно подогнанных один к одному профессионалами своего дела.
          То, что в зале заседаний присутствовали живые люди, а не просто «фигуранты» - не имеет с позиции «басманного правосудия» никакого значения. В деле «государственной важности» единственно важным является только сам факт этого дела. И к участию в нём допущены особо доверительные персоны. Для которых судьба конкретного, живого человека – ничто, сам он – пустое место, а единственным допустимым результатом отправления «правосудия» над ним является приговор. Всякий, попавший в этот молох – для обвинителей не человек, а так, судебный материал… Сырьё для надлежащей обработки согласно инструкции по применению… Горючее для двигателя карьеры…
          А ценность любой продукции – в чём? В соответствие госстандарту. Поэтому, люди, вроде Френкеля, не соответствующие этим стандартам ведения «дел», сопротивляющиеся бесчеловечной машине, сохраняющие свою совесть от оговора себя и других – вызывают у вершителей «правосудия», наверное, только раздражение. Нет бы, чтобы смириться, подыграть, затихнуть. Дать им, труженикам юстиции, пожинающим свои лавры, отдохнуть спокойно. Так нет же, всё пишут, куда не следует, всяческие апелляции, кассации, жалобы в Европейский суд подают. С надеждой ждут предстоящего рассмотрения кассационной жалобы  в Верховном суде России… Наверное, всё же верят словам президента РФ о том, что он действительно собирается «при осуществлении полномочий», как сказано в присяге, уважать и защищать их права. И в своей статье, на днях опубликованной, Дмитрий Анатольевич Медведев не обошёл данный вопрос: «Необходимо устранить неправовое влияние на судебные акты, какими бы соображениями оно ни диктовались», - написал. Вот оно, подлинное торжество закона. Похоже, наконец, грядёт. Ну что ж, будем жить надеждой…