Вестник гражданского общества

          27 июля 2009 года. Хамовнический районный суд, зал № 7. Идет процесс над М.Ходорковским и П.Лебедевым. За цветами 6 адвокатов на двоих, за томами обвинения четыре прокурора на каждого, около 10 охранников с автоматами и пистолетами на всех.
          Прокурор В.Лахтин чертит носом по тому уголовного дела и монотонным голосом оглашает материалы. Специально выбрали прокурора, который не видит или не желает видеть дальше собственного носа. Что твориться со страной, прокурору не хочется видеть, иначе как можно творить своими руками беззаконие, уничтожающее Россию. Ему так удобнее, он в «обойме», как патроны в пистолете охранник, злобно и нахально сидевшего напротив присутствующих и смотрящего с откровенным презрением на пришедших поддержать Михаила Борисовича и его товарища.
          Через 10 минут после обеденного перерыва охранник, пробежав половину зала, устремляется к моему соседу, шепчущему два слова о пикете политзаключенных 28 июля у памятника А.Грибоедову. «Вы, наверное, устали и хотите покинуть зал?» - фыркают его напряженно выгнутые губы. Он демонстративно угрожающе стоит несколько минут и неторопливо уходит. Я ошарашен. Судья не реагирует на эту бесцеремонную выходку охранника, которому наплевать на судью и на весь процесс. Именно он чувствует себя здесь самым главным. Я смотрю на судью, который в соответствии с законом должен руководить процессом и дисциплиной в зале, который единолично может попросить охранника или присутствующего соблюсти порядок, но судья как будто ничего не заметил.
          На ум приходит мысль о том, что, может, охранник и не виноват, может, это в зале что-то не так. Может, охранник живет в своей реальности, отличной от реальности прокуроров и судей. И эти реальности разделены. Вот он и не видит в упор ни судей, ни прокуроров, а видит только нас, мешающих ему добросовестно работать в зале. Так чего же на него обижаться.
          Поднимает руку Платон Лебедев и просит обратить внимание суда на то, что оглашаемые сейчас документы и само обвинительное заключение сфальсифицировано, в частности, не понятно, как появились эти материалы в деле, непонятно, когда, кто и где их приобщил.
          Говоря юридическим языком, в соответствии со ст. 75 Уголовно-процессуального Кодекса такие доказательства признаются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения. Это серьезный аргумент, да и термин «сфальсифицировано», брошенный в лицо прокурорам, обвиняет их как уголовных преступников по статье 303 УК РФ – фальсификация доказательств.
          С интересом смотрю на реакцию прокуроров и судьи. Вот, думаю, он им дал! Никакой реакции ни у того, ни у другого!!! Я опять шокирован. Обращаюсь к соседу - известному бывшему политзаключенному Михаилу Трепашкину, который пришел поддержать узников совести: «Их Лебедев преступниками обозвал, а они и не обиделись. Может, согласны?» Михаил Иванович кивает.
          Снова встает Платон Лебедев: «Прошу отразить в протоколе: прокурор лжет. В моем обвинительном заключении лист дела 88, а в заключении Ходорковского лист дела 141 написана дата учреждения компании в мае 2003 года, а прокурор объявляет в этих документах 31 января 2003 года».
          Опять никакой реакции прокурора и судьи. Я в предвкушении открытия оглядываюсь по сторонам. Смотрю на потолок, на соседей. Я почти уверен. Действительно, прокурор просто не замечает ни подсудимых, ни судьи. На что ему обижаться, на что ему реагировать, если в зале за стеклом раздавленные (но не сломленные) системой два существа, не имеющие никакого отношения к реальности, в которой находится прокурор. Как он может их видеть и слышать, если они нереальны? Для него они лишь тени на плоскости очередного заказа в объемной жизни приказа и подчинения.
          Встает Михаил Ходорковский: «Прокурор считает отмыванием денег перевод денег из компании ЮКОС в Юкос-Кэпитал-Сарроу. Но это компания на сто процентов принадлежит ЮКОСу. Где здесь хищение?» Я с любопытством смотрю на прокурора. Соображаю: он ведь не может услышать вибрацию, которую издает, по его мнению, находящееся за стеклом темное пятно. И действительно, прокурор, немного помолчав, спокойно начинает озвучивать другой документ.
          Обычно в суде стороны сначала просят разрешения судьи на реплику или на продолжение выступления, поскольку судья определяет порядок ведения процесса. Здесь все по-иному. Судья сам по себе - в своей реальности, прокуроры - в своей, охранники - в третьем измерении, а подсудимые вообще нереальны.
          Интересный зал № 7, подумал я. Раньше такие места палатой № 6 называли, а теперь, видимо, другая цифра в масть пошла. А потом вспомнил. Такие же чудеса одновременного существования разных реальностей я в последнее время встречал уже не раз. Начинаю анализировать. Складывается, что все больше таких «палат» с метаморфозами стало появляться именно за несколько последних лет путинского правления. Посудите сами. В 2006 году в процессе Григория Грабового, которого я защищаю, тот же судья Данилкин выдал санкцию на арест без каких либо обоснований, проигнорировав и логику, и аргументы адвокатов – не видел просто адвокатов, догадываюсь я сейчас. Судья Е.Иванова по этому же делу в Таганском суде в упор не заметила 50 свидетелей защиты в суде, когда адвокат попросил их допросить. И та же судья Иванова осудила Олесинова, просто не услышала пострадавших, которые говорили, что они не пострадавшие и не имеют претензий к Олесинову. Так она тоже в другой - отличной от них - реальностей пребывала, вот поэтому и не могла их услышать. А пострадавшие, как и Алексей Олесинов, наверное, на нее обиделись – чудаки.
          По моему мнению, пространство сильно стало искривляться, когда наш государственный лидер про убийства в сортирах криминальным сленгом на всю страну заявил, а потом и законы под это искривление стал подстраивать. Сейчас «мочить» можно врагов государства, даже если они в сортирах за рубежом сидят. И нормы обыкновенной морали и нравственности, не говоря уже про международные нормы права, в этой искаженной реальности не работают.
          Судя по фактам криминогенной обстановки, в головах не только руководителей государства, но и многих работников правоохранительных органов вся Россия видится большим сортиром, где нужно очищать пространство, убивая людей, подсыпая полоний неугодным, похищая правозащитников, пытая и унижая практически каждого, кто оказался в колониях и тюрьмах.
          Лично в моей реальности руководитель государства должен уволить руководителя ФСИН России и возбудить против него десятки уголовных дел, расследуя, каким образом сложилась такая страшная для людей обстановка, когда практика пыток и убийств становится нормой.
          Но это в моей реальности. А в реальности российских властей проведение таких расследований невозможно. «По словам эксперта ООН Манфреда Новака, его приглашали российские власти в октябре 2006 года, незадолго до убийства Анны Политковской. За несколько дней до начала поездки российские власти отложили его визит, ссылаясь на внутреннее законодательство. «С тех пор прошло почти три года, и я так и не услышал ничего от российских властей», – рассказал Новак. 
          Эксперты Совета по правам человека из ООН обратились к российским властям с просьбой допустить их к расследованию убийств правозащитников, в частности Натальи Эстемировой. В открытом письме они отметили неспособность российских властей «эффективно и беспристрастно расследовать недавние убийства и нападения на правозащитников». Однако российский МИД заявил, что проведение такого расследования невозможно, поскольку это противоречит российскому законодательству.
          Успокаивает немного только то, что эти эксперты ООН находятся в одной со мной реальности, в которой живут и М.Ходорковский и П.Лебедев. Я надеюсь, что эта реальность и является настоящей, в отличие от так называемой «сортирной». В нашей реальности также находятся международные суды и государственные судебные органы большинства европейских стран. Великобритания, Германия, Италия, Швейцария, Лихтенштейн, Литва, Эстония признали, что использование уголовной процедуры судопроизводства в России по делу ЮКОСа осуществляется в целях не совместимых с правосудием, и отказ судебных органов этих европейских стран от оказания правовой помощи России подтверждает наличие в ней политических репрессий и политических заключенных. Так Федеральный Трибунал Швейцарской Конфедерации 13 августа 2007 года постановил отказать в международной правовой помощи России по делу ЮКОСа, поскольку совокупность исследованных судом данных «отчетливо подкрепляет подозрения в использовании уголовного процесса как инструмента власти в целях подчинения класса богатых «олигархов» и удаления потенциальных или реальных политических противников». В постановлении Генеральной Прокуратуры Литовской Республики от 24 августа 2007 года, утвержденным Вильнюсским окружным судом изложено: «Очевидно, что целью обвинений, выдвинутых Российской Федерацией против акционеров и руководителей НК «Юкос», несомненно, является преследование и наказание их за политические взгляды».
          В конце 2008 года Международный арбитраж в Гааге признал приемлемым иск бывшего совладельца ЮКОСа — GML (ранее — Group Menatep) к российскому правительству на $50 млрд. в связи с разорением ЮКОСа и незаконной экспроприацией его имущества.
         В реальности правозащитника С.Маркелова и Международного уголовного суда начинают высвечиваться перспективы возбуждения международного судопроизводства о признании В.Путина международным уголовным преступником за преступления против человечности и военные преступления в Чечне. Именно об этом шла речь на пресс-конференции 15 июля 2009 года в независимом пресс-центре в Москве, а двухтомное обоснование данного вопроса можно прочитать по адресу www.tribunalchr.info.
          В зале судебного заседания опять поднимает руку Лебедев. Монотонное чтение прокурора Лахтина прекращается. Судья молчит. «Прошу обратить внимание суда, что договор, который оглашает прокурор, считая его доказательством обвинения, уже имеет судебное решение. 28 апреля апелляционный суд Амстердама постановил исполнить в Нидерландах решение международного коммерческого арбитража о взыскании с «Роснефти» около 13 млрд. руб. в пользу Yukos Capital S.a.r.l. по долгам «Юганскнефтегаза». Суд Амстердама признал решение Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ, несмотря на то, что в России это решение отменил государственный суд», - заявляет Платон.
          Для меня как юриста и ученого такие аргументы Платона больше, чем истина. Казанская юридическая академическая школа приучила меня, что наличие судебного решения по имеющейся доказательной базе - безусловный аргумент в пользу защиты. Об этом говорили на лекциях, это записано в трудах моих учителей В.Д.Малкова, Д.И.Фельдмана и других, чьи учебники, я уверен, изучали и В.Данилкин, и В.Лахтин. Утверждать на суде обратное - заведомо брать на себя уголовное преступление против правосудия.
          Но это в моей реальности, в реальности Лебедева и Ходорковского, в реальности международных уголовных судов и экспертов ООН, правозащитников России и других стран. В реальности же Данилкина и Лахтина, Путина и Медведева этих аргументов, видимо, просто не существует.
          Ну что ж, осталось совсем немного. По-моему, какая-то реальность должна в ближайшее время просто перестать существовать. А чья реальность окажется настоящей, скоро мы все увидим.