Вестник гражданского общества

Эта чеченская семья ждет получения статуса беженцев от польских чиновников с 2004 г.

         О том, какова на самом деле ситуация с беженцами из Чечни на Западе, раньше я только читала в прессе и узнавала из писем некоторых моих знакомых, оказавшихся в таком положении. Здесь, в Финляндии, мне довелось услышать несколько таких рассказов из первых уст.
          Финляндия считается среди беженцев одной из наиболее благополучных стран по отношению к чеченцам. Практически всех прибывших оставляют и дают статус беженца. Исключение - те, кто прибыл в страну через другое государство, входящее в зону Шенгенского соглашения. Мне рассказали историю чеченки Залины, которую с тремя малолетними детьми депортировали в Польшу, откуда она приехала. Но поляки отказались ее принимать обратно, сказав: «Раз вам не нравится в Польше, езжайте куда хотите». И не впустили в страну. С тех пор о судьбе это женщины ничего не известно, куда она делась - не ясно.
          Но во многих других странах ситуация намного хуже, чем здесь. В той же Польше прибывшие из Чечни - люди второго сорта. Чеченец Рустам Гарсиев с женой и шестью детьми прожил в Польше несколько лет, ожидая положительного решения. Но, в конце концов, не выдержал и перебрался в Финляндию. По его словам, «жить в Польше невозможно. Страшно выйти из дома, страшно отпускать детей в школу. Все к нам относятся так, словно мы какие-то террористы».
          Рустама дважды похищали - в мае и декабре 2005 года. Подвергали жесточайшим пыткам, о которых он даже теперь, после стольких лет, не может подробно рассказывать - настолько ужасны воспоминания. Наглядные свидетельства пыток - шрамы на его теле, насквозь простреленная в локтевом суставе рука, до сих пор напоминающая о пережитом невыносимыми болями, от которых он вынужден постоянно принимать сильнодействующие лекарства. Неужели этого не достаточно для предоставления убежища? Какие еще доказательства нужны?
          Журналист Евгений Новожилов, живя в России, писал смелые и честные статьи о преступлениях российского режима в Чечне. В связи с этим его преследовали, он получал угрозы, провел некоторое время в психушке и, в конце концов, был вынужден бежать из страны. Он попросил политического убежища в Польше в феврале прошлого года. До сих пор никакого решения по его делу не принято, судьба Евгения остается в подвешенном состоянии. Жители Варшавы собрали полторы тысячи подписей в его поддержку, но на чиновников из министерства иностранных дел это, очевидно, никакого впечатления не произвело. Чиновники в любой стране остаются чиновниками.
          Более того, Евгений опасается, что решение, несмотря на очевидные факты преследований и репрессий в отношении него, будет… отрицательным! Он говорит, что таковое решение на самом деле уже принято, только власти никак не соберутся ему об этом сообщить.
          Массово бегут люди и из Турции. Несколько чеченских семей приехали в Финляндию оттуда. По словам одной из беженок, отношение к ним турок определяется словами премьер-министра Тайипа Эрдогана, который публично заявил, что «в Турции беженцев нет, есть только гости». А у гостей и права соответствующие, то есть никаких прав. Беженцам из Чечни предоставляется в Турции квартира и продуктовый паек, но не выдается на руки никаких денег - а ведь помимо еды, нужна еще одежда и обувь и много чего другого. Документов никаких у них тоже нет, дети могут учиться в школе, но не могут получить аттестат о среднем образовании – а, следовательно, поступить в вуз, найти работу. И в таком положении люди существуют годами.
          Но даже в таких условиях почти никто не говорит о возвращении в Россию. Для большинства из них это - верная смерть. Та же беженка, что рассказала мне о Турции, ответила на вопрос финского полицейского, что будет, если ее все-таки депортируют в Россию: «Лучше вы меня здесь сразу расстреляйте».
          Отказывая в предоставлении убежища, держа людей годами в подвешенном состоянии, неторопливые европейские чиновники тем самым играют на руку кадыровскому режиму, эмиссары которого разъезжают по Европе, стремясь убедить измученных неизвестностью и долгим ожиданием людей вернуться в оккупированную Чечню. Там их ожидает, как правило, смерть или тюрьма, причем, и то и другое - после бесчисленных унижений и пыток. Но некоторые из тех, кто устал годами ждать решения своей судьбы – при этом не факт, что положительного - поддаются на уговоры и возвращаются. И ответственность за их дальнейшие страдания и мытарства, за мучительную смерть многих из них в кадыровских застенках, думается, наравне с Россией и ее чеченскими марионетками должны разделить и те западные страны, которые непозволительно долго тянут с принятием решения о предоставлении статуса беженца чеченцам.