Вестник гражданского общества

          По мере развёртывания антимайданной пропагандистской истерии отечественные либералы (и примкнувшие к ним редкие социалисты-западники) стараются утешать себя тем, что новое индоктринирование российского населения настолько внутренне логически противоречиво, что это уже носит явный признак шизофрении. Что внушает либералам некоторый оптимизм, ибо они надеются на то, что признаки ненормальности скоро станут замены и перципиентам кремлёвского агитпропа - искандеровским «кроликам» и латынинским «анчоусам». Особенно это проявилось при многочисленных либеральных разборах сочинско-валдайских реприз Путина.
          Но это только утончённые интеллигенты, склонные к шизофреничности хрупкостью своего мыслящего тростника, боятся шизофрении. Массы же - то есть народ + народное в свой основе начальство - шизофрении не боится, искренне полагая её признаки неизбежной частью похмельного синдрома.
          Если же говорить чуть более серьёзно, то доктрина, воспринимаемая носителями (обладателями) логико-рационального сознания как явный набор противоречий, с точки зрения сознания мифопоэтического, напротив, является образцом последовательности и цельности.
          Самый простой пример. 15-летний колледжер уже знает, что ухаживание за одноклассницей включает в себя дарение цветов и вождение в кино и кафе. Он ведь «взрослый». Поэтому он уже не понимает себя 10-летнего, осуществлявшего ухаживание методом дергания за косички, толкания в спину и обзывания, а о том, что такое агрессивное ухаживание обеспечивает куда большую интенсивность и эмоциональность вербальных и тактильных контактов с предметов влечения, чем его рафинированно-вежливый пикап, он прочитает в интернете ещё лет через 15. Но нашему галантному тинэйджеру точно также будет непонятно, как можно приударять за дамой, старательно рассказывая при ней сальные анекдоты и похабные истории. Он это поймёт где-то после 25, некоторые - после 40. Об этом как раз и гласит архетипический анекдот о прославленном методе пикапа поручика Ржевского, который обосновывал его тем, что интимной близости с его помощи добивается куда чаще, чем оплеух от оскорблённых дам.
          Итак, в нашем примере с молодыми ухажёрами мы уже видим, по меньшей мере, три разных ментальных уровня. При этом на каждом уровне поведение юноши, находящемся на другом уровне, воспринимается как странное и принципиально неправильное. То же самое происходит при восприятии действительности разными социокультурными слоями. Надо просто осознать и внутренне принять, что население России находится, как минимум, в двух разных системах координат, одна из которых — это мир современной Европы в широком смысле слова, как он сложился ко временам, по крайней мере, после Первой мировой, а вторая — это традиционалистское, мифопоэтическое мировосприятие, которое можно назвать и средневековым, но только принимая во внимание, что в средневековой ментальности было достаточно много совсем уже архаической компоненты. Так вот, традиционалистское сознание в принципе построено на системе бинарных оппозиций. Это не алогизм, это такая логика.
          Вернёмся к нашему примеру с юношами-ухажёрами. Для романтического дестилетки девочка — существо из иного мира, непонятного и враждебного. Поэтому столь желательный контакт с ней (ибо что-то в душе требует этого контакта изо всех сил) возможен только в «суровом стиле» — силовом и кратковременном, а нежность и деликатность являются признаками того, пугающего, «девчачьего», «заграничного» мира. Взрослому же самцу не хочется терять время на пустые ритуалы ухаживания, и, неся похабень, он быстро тестирует объект пикапа на его готовность к счастью взаимного эроса.
          Перейдя к нашим валдайско-сочинским баранам, мы понимаем, что деятель, воспитанный на этосе ленинградского гопничества, может просить геополитического недруга забыть старые обиды только и исключительно в форме брутальных оскорблений и попрёков в обмане.
          Поэтому пропаганда и шире, индоктринирование, обращённые к населению с традиционалистским сознанием, просто обязаны быть построены на утверждениях, противоречащих друг другу с точки зрения формальной логики.
          Сорок лет назад Григорий Померанц размышлял, как хитро был построен сусловский агитпроп: русским говорили про великодержавность, а чехам, немцам, литовцам, грузинам, евреям и др. - про интернационализм. Поток пропаганды был един, но на местах его варьировали, «сдвигали акценты». Но всё-таки этот поток был логически непротиворечив, ибо вырабатывали его спецы по пусть и «единственно верной», но «научной идеологии». И когда вышеупомянутые чехи, немцы, литовцы, грузины и евреи пришли к естественному выводу, что нет им никакого дела до русской великодержавности, а русским втолковали, что ценой их великодержавности является дотирование за счёт их недр национальных республик и стран социалистического содружества, то тут для коммунистической империи и настала «величайшая геополитическая катастрофа XX века».
          Забавно, что остатки этого подхода сохранились в антиукраинской пропаганде: Киеву впаривают про вековое братство и дружбу народов, а Москве (и Донецку) - про киевский нацизм и одновременно про эфемерность украинской нации. «Нацизмом» здесь является уверенность в исторической бытийственности украинцев. Отмечу для курьёза, что тридцать лет назад «антисионистские комитеты» уверяли, что уверенность в исторической бытийственности еврейского народа является признаком «сионизма-расизма».
          Но коммунистическая пропаганда ещё сохраняла следы «научности»: преимуществом социализма считались достижения науки и техники и более высокая по сравнению с буржуазными странами производительность труда, поэтому, как только советские люди хоть немного соприкоснулись с западной жизнью, историческая обреченность коммунизма стала для них более очевидной, ведь их приучили судить о превосходстве социально-экономического строя именно по уровню достижений, а на судьбоносное значение духовных скреп тогда ещё только намекала православно-неосталинская оппозиция, притаившаяся в комсомоле и Союзе писателей РСФСР.
          Примером вопиющего алогизма власти можно счесть и запрет студенткам медицинского университета имени Пирогова одновременно и на ношение национальных и религиозных одеяний и на остромодный прикид. В шестидесятые-семидесятые в Польше, Венгрии и ГДР с религиозными увлечениями молодёжи боролись поощрением софт-эротики. Сейчас на Кавказе и в Восточной Европе с эротизмом молодёжи борются, поощряя религиозные ценности и народные традиции (понимаемые как те же религиозные). Но воевать на оба фронта? Просто университетские боссы приучают молодых людей к покорности и серой усреднённости, к облику чиновника, которому равно чужда оригинальность в обе стороны.
          Говоря об алогизме путинистской пропаганды, необходимо отметить, что она обрушивается на население, сознание которого примиряется с религией, только проделывая довольно сложное построение: одновременно веровать в Создателя Вселенной (как в папу Иисуса) и считать Бога Старого Завета неким зловещим антагонистом Христа. И не надо винить за такую методологию постижения реальности царизм и историческую российскую греко-православную церковь. Это плоды 70-летнего усвоения «марксизма-ленинизма». Ведь для того чтобы стать ленинцем, бывшему подданному Российской империи, а также левому европейцу надо было принять, что учение о том, что власть коммунисты должны получить в результате гражданской войны в странах периферийного капитализма, является естественным продолжением учения о спонтанном вызревании социализма и коммунизма в недрах наиболее развитых обществ современного Запада. А затем ленинцы должны были усвоить, что воссоздание деспотической империи царей в расширенных рамках «культурного круга» Данилевского — это единственно возможное следствие самой радикальной в мировой истории большевистской революции.
          Почтенный срок жизни советского коммунизма указывает, что здесь эффективна лишь та массовая пропаганда, которая опирается на принципиально взаимоисключающие тезисы. Поэтому в смысле агитации Ходорковский и Навальный были правы, когда подчеркнули, что возвращение России к верховенству права включает в себя признание абсолютно внеправовой аннексии Крыма. Вся дальнейшая полемика сторонников и новых противников обоих «претендентов на престол» вокруг этих заявлений проходит в таком горячем, нервном стиле именно потому, что эту полемику, как и положено в либеральной среде, пытаются вести с позиций строгой логики. На самом же деле эти тезисы надо понимать так же, как понимали большевистскую установку на то, что диктатура пролетариата — это и есть высшая форма демократии.