Вестник гражданского общества

Пленарное заседание Конституционной комиссии. Кремль, Грановитая Палата.
Ведет Р.И.Хасбулатов. 1992 г. Фото с сайта rumiantsev.ru

Часть I. Как мы пытались учредить Россию

          18 лет назад, 10 июня 1993 года начало работать Конституционное совещание – первый со времён Земский Соборов XVII века широкий (5 корпоративных секций) законосовещательный орган, утвердивший основу нынешней конституции. Так была поставлена точка на советском периоде, и началось движение к современной парламентской демократии в России.*
          Мне всегда было смешны рассуждения о гиперпрезидентском характере власти существующей конституции. Всем очевидно, что президент Медведев не является эксклюзивным главой государства и не является харизматическим лидером «партии»**. Поэтому у нас сейчас, при системе, когда власть фактически формирует главная партия, – даже не президентско-парламентская, но парламентско-президентская республика.
          Президентско-парламентская система у нас была в те моменты, когда во главе правительства были оппоненты администрации президента – «поздний» Черномырдин или Примаков. После замены их «специалистами» - ставленниками Президента, у нас начиналась махровая гиперпрезидентская система.
          После президентских выборов 2012 г. (и не так важно, станет ли президентом Путин или Медведев, но заменивший премьера на беспартийного «экономиста») – у нас снова будет гиперпрезидентская власть.
          Но сегодня, с учетом всех законодательных изменений, у нас почти парламентская система: авторитетный премьер опирается на возглавляемую им партию; правящая партия власти опирается на решающее большинство в парламентах федерального и регионального уровня, а также на муниципальном уровне. Назначение мэров и губернаторов определяется парламентским большинством; выборы проходят эксклюзивно по партийным спискам, а законодательство (7% барьер, запрет блоков и пр.) обеспечивает гегемонию «партии власти».
          При всех этих очень важных пертурбациях режима, который, напомню, начинался в 1993 году как революционно-президентский, текст Конституции почти не менялся. Что говорит о её гибком и изначально демократическом характере.
          Единственное изменение касается срока каденции депутатов и президента. Но это изменение носит принципиальный антидемократический характер – за 5-6 лет пребывания у власти победившая партия или новый президент, как показывает опыт нашей послеавгустовской истории, как раз успевают создать под себя «партию власти» или на основе политической партии создать номенклатуру***.
          Тем самым, задача смены власти объективно превращается в задачу по организации революции (в т.ч. «революции сверху»), поскольку будет требовать полного свержения правящей номенклатуры и программирует создание новой, поскольку иной модели, чем чередование «народная партия власти» - подвергающаяся люстрации «антинародная сила», общество просто не будет знать: At Tahrir – Forewer!

          Немного о моём участии в конституционном строительстве. В сентябре-октябре 1991 года группа молодых московских либералов решила создать проект либеральной конституции под независимую антиимперскую демократическую Россию. Планировалось принятие её – проект и был под это «заточен» - Учредительным собранием. Главное внимание уделялось решению трех задач:
          1) создание стабильной государственной системы, способной остановить революционную стихию (нашим кошмаром был не «русский фашизм», а «русское якобинство») и сопротивляться атакам на правительство со стороны демагогов и популистов;
          2) создание антиимперской системы, застрахованной от повторения краха СССР;
          3) создание либеральной системы, гарантирующей буржуазно-демократические преобразования от агрессии бюрократии, а также права социальных и политических меньшинств.
          Очень важным для нас было учесть культурно-историческую (сейчас бы сказали «цивилизационную») специфику России. Мы понимали, что конституционный проект, её не учитывающий, будет либо неконкурентоспособен, либо – в случае его насаждения – приведет к катастрофической ситуации, ибо будет отвергнут обществом, либо разрушит государство – как система Советов в условиях многопартийности в 1990-92 годах.
          Мы исходили из того, что Россия по размерам и этнокультурной и региональной мозаичности сопоставима с США, а с учетом европейской культурной традиции и исторического многообразия доминирующего этноса – с Германией. Поэтому опирались мы на американскую и западногерманскую модели.
          Быстро подготовленный, наш проект состоял из трех разделов: а) Хартия прав и свобод; б) Федеративный Договор (основы госстроя); в) Закон об учреждении Российского государства (Переходные положения, включая локальные референдумы на национальных окраинах и необходимость укрупнения областного деления до степени социально-экономической стабильности – такие конгломерации получали статус «федеральных земель»).
          Под этот проект и под идею Учредительного собрания (это были синонимы ликвидации как СССР, таки системы Советов), была быстро создана коалиция нескольких малых партий внутри Движения «Демократическая Россия».
          Проект поэтапно менялся. Мы отошли от президентско-парламентской системы – чтобы снять возможность раскола в исполнительной власти, а также избежать ситуации, когда монархический президент наслаждается харизмой, но ответственность за экономику (ОСТАНОВИТЬ ГИПЕРИНФЛЯЦИЮ) несёт бюрократ-штафирка. Поэтому предпочли американскую – президент-глава кабинета, полностью отвечает за всю политику и имеет право вносить на прямое утверждение парламента билли (что можно править неутвержденными законодательной властью указами, мы еще не знали).
          Соответственно изменилось и основание роспуска нижней палаты парламента в нашем проекте – не неспособность сформировать правящую коалицию, а неспособность принять бюджет (бюджет принят – чиновники спокойно работают, а депутаты могут и дальше «спасать Россию»).
          Очень важное значение мы, еще находящиеся под излучением конституционных идей академика Сахарова, придавали правам народов, а также защите своеобразия исторических областей России.
          Мы исходили из того, что каждый народ в составе Российской Федерации должен свободно выразить своё желание жить в новом государстве, уже не имперского, но национально типа.
          В нашем конституционном проекте так и говорилось: «россияне – совокупность граждан России». Словообразование «россиянин» мы полагали полностью соответствующим русской традиции – житель страны Россия (сравни библейское: римляне, египтяне, израильтяне, вавилоняне, сирияне…) и нам не могло прийти в голову, что оно станет предметом злобных насмешек. Мы были убеждены, что каждый народ, каждая историческая область России должны – путём участия в выборах членов учредительного собрания, а затем на конституционном референдуме - принять участие в переучреждении России как демократического национального (в американском понимании) государства.
          В марте 1992 наш проект был внесен в комиссию Шейниса, а в начале апреля, на «Гражданском Собрании», вручен Ельцину и Шахраю. Через несколько дней очень похожий вариант был внесен в Верховный Совет как «нулевой» – президентский. Оскорбительный отказ Верховного Совета его рассматривать как первоочередную инициативу и послужил казус белли «войны ветвей».
          Как я понимаю, Борис Николаевич Ельцин сочувствовал нашему пафосу создания новой России на основе нации свободных людей. Сыграв ключевую роль в распаде СССР, он не хотел быть могильщиком России. Ельцин не был империалистом или правителем угрюм-бурчеевского склада. Его идея о гибкой системе договоров между центром и регионами, его видение российских областей не царскими губерниями, но как бы американскими штатами, германскими землями помогли сохранить нашу страну в самые тяжелые и нищие периоды. Даже после краха авантюрной Первой чеченской войны он предпочёл договориться с Масхадовым, формально заключить с ним договор.
          Да простят мне это демократы, но через сто лет историки именно Ельцина назовут продолжателем дела Сахарова, также как Робеспьер стал продолжателем дела Руссо.
          Ельцин понимал, что оформление желания народов и исторических областей жить вместе, входить в новую нацию, куда важнее бюрократической «симметрии» и чиновнической унификации.
          Ельцин как национальный русский буржуазный революционер понимал, что иногда приходится ограничивать демократию в значении народовластия (не каждая воля народа должна немедленно приниматься), но как важно для настоящей демократии защитить свободу институтов гражданского общества: медиа, оппозиционных партий, правозащитников…
          К сожалению, существующая конституция гарантирует народовластие. Поэтому, чтобы находится у власти, надо постоянно создавать политические симулякры, а затем принудительно обеспечивать их монопольное положение, зачищая даже потенциальных оппонентов. Но она недостаточно гарантирует демократию, понимаемую как результат усилий независимого гражданского общества (извините за тавтологию).

           Еще раз подчеркну – у нас гибкая и демократическая конституция. Если большинство депутатов готовы на досрочные выборы, то они могут свергнуть правительство и затем получить своё.
          Если оппозиция считает результаты выборов сфальсифицированными, то может отказаться занимать кресла парламентариев и создать альтернативный представительный орган. Любого из этих актов было бы достаточно, чтобы мы начали возвращение к реальной демократии 16-летней давности. А сама по себе конституция не может защитить от тотальной политической коррупции, так же как самый идеальный процессуальный кодекс не защитит от сговора суда с гособвинением.

Часть II. Правовая Россия – последний шанс

          Теперь о национальном государстве. Россия завершает мучительный 100-летний путь от средневеково-имперского государства к национальному. Всплеск черносотенных настроений и национальная политика Столыпина на территориях будущей Восточной Польши – это начало формирования этнорусской идентичности и отдельного этнорусского интереса. Процесс был абортирован большевиками, создавшими уникальную модель надэтнической идентичности, сравнимый только с Халифатом.
          Закономерный распад Халифата-2, полностью повторивший, но только в 20 раз быстрее, историю распада Халифата исламского****, освободил Российскую Федерацию. Но она осталась ядром империи, в первую очередь, по идеологии новейшей правящей группы и по гипертрофической роли центральной администрации. Соответственно, вирусы распада разрушают её тело. Идея распада РФ, по крайней мере, отделения исламских республик Северного Кавказа, уже не вызывает шока в общественном сознании. Еще год назад «русский национал-патриот» – это сторонник присоединения Беларуси, Донбасса и Крыма. Сегодня – это сторонник изгнания кавказцев (в том числе – с землей). Имперский «старопатриотизм» Проханова находится в глухой обороне под натиском «младопатриотов», от геополитического сложения перешедших к вычитанию. Сужу по комментариям к своим статьям: еще год назад отчетливо провокативные тексты о неизбежном распаде РФ вследствие разгула этнорусского шовинизма вызывали вал агрессии. Сейчас – они становятся предлогом для деловитого обсуждения, что хорошо бы и Сибири получить независимость…
          Мы видим острый кризис идентичности России. Выбор этнонациональной, иначе «европейской», модели: отдельно англосаксы, шотландцы, ирландцы, фламандцы, валлоны, сербы, хорваты, косовары, испанцы, каталонцы, баски… - это неизбежный распад Российской Федерации. Ещё одной «чеченской кампании» страна не выдержит. Но такой выбор проще и для власти, которая лучше понимает, как обращаться к массам, апеллируя к русской националистической мифологии, и для народа, которому такая мифология греет душу примитивностью и почти сексуальной соблазнительностью. Нынешний Кремль, как и Кремль 30 лет назад, понимает, что у российского населения есть лишь одна точка в истории, принимаемая консенсусом – 9 мая 1945 года. Поэтому, чем глубже кризис идентичности, тем сильнее казённое педалирование темы. Дальше включаются хорошо известные финансистам (а также всем, жившим здесь в 1992-96 годы) процессы, связанные с эмиссионной поддержкой экономики… Надсадные «воспоминания», как все вместе били поляков и французов вызывают у всех думающих людей только презрение и отвращение.
          Формула «Россия для всех» - пуста, потому что она означает только терпимость к меньшинствам, готовность обеспечить высокие статусные позиции русифицированным евреям, грузинам, татарам…
          Формула должна быть иная – «Россия всех». Это – американская модель идентичности, плавильный котёл. Полного «растворения» не получится, поскольку национальные меньшинства опираются на свои «ланды» - области своего многовекового проживания, на которых формировались этнические (или субэтнические) государственные или квазигосударственные образования. Нет больше и явного доминирования русской цивилизационной модели. В предыдущие века модернизация и чаемое приобщение к европейской цивилизации на территории Российской империи и Советского Союза можно было получить только через приобщение к русской культуре, через вхождение в русские элиты: административную, силовую, культурную, хозяйственную, научную.
          Сейчас приобщение к высшим достижениям западной цивилизации идёт мимо русской культуры – в университетах США и Западной Европы.
          Но ещё есть ещё возможность дать нации общие представления о свободе.
          Очевидно, что в России (любых размеров и конфигураций) уровень демократии ещё долго будет вполне евразийский. Более того, если к модернизации относиться серьёзно, то её проведение будет почти столь же болезненно, как и вход в рынок 20 лет назад, поэтому любой режим будет тем или иным способом ограничивать народовластие.
          Последняя возможность объединить нашу страну – это объединить её правом, отсутствием коррупции, государственного рэкета, полицейского и судебного произвола.
          «Правовая Россия» может стать той картинкой светлого будущего, которое объединит поверх этнических и региональных идентичностей.

________________________________________

* Текст статьи написан на основе доклада «Демократический конституциализм новой России и формирование национальной государственности» для дискуссии «Свободная Россия для свободных людей», проводимой Президентским центром Б.Н. Ельцина.
Автор - руководитель Информационно-аналитической службы Общероссийского общественного движения «За права человека», эксперт Конституционного Совещания (июнь-июль 1993), соавтора проекта Конституции РФ (вариант №7, внесен в Конституционную комиссию Верховного Совета РФ от РХДП и ПКД РФ в марте 1992)

**  Автор очень четко различает понятия «правящая партия» - политической силы, получившей власть в результате конкурентной борьбы, и «партия власти» - политико-электорального инструмента господствующей политической группировки номенклатурного типа или, в другом случае, «движения поддержки» находящегося у власти харизматического лидера.

*** С точки зрения автора, «номенклатура» - это правящая социальная группа, монопольно господствующая в административной, политической, экономической и информационно-идеологических сферах, в которой положенное при либеральной демократии разделение функций заменено (подменено) разделением ролей: судья оформляет прокурорское обвинение как приговор; депутаты переписывают в качестве законов – с исправлением наиболее грубых ошибок – правительственные инициативы; информационные редакции работают отдела пропаганды…

****  Осенью 1991 года Горбачев был пародией на главу СССР точно так же, как в последние годы Оманской империи окруженный младотурками истамбульский султан, формально бывший халифом всех мусульман, пародировал Халифат.